Профессор сидел молча, на него навалилась вся тяжесть трагедии: почему его сын, почему никто раньше не заинтересовался этими текстами, что теперь нужно сделать, как все это он расскажет только что обретенному внуку. И вообще что ляжет теперь на его неокрепшие плечи?
– Что нам теперь делать? – спросила Нора.
– Я завтра пойду в собор, надо найти того, с кем встречался Глен.
Нора ушла спать, а профессор всю ночь сидел и смотрел на спящий Париж. Перевод рукописи вначале ошеломил его, но потом как-то все стало вставать на свои места. «Черные гены». Что это может значить? Кто осмелился запустить свою руку в этот «ящик Пандоры»? Что записано в «черном гене», что они изменили, в какое место ДНК его встроили, что за поколение они смоделировали? Что все-таки произошло в соборе?
Приближался рассвет. Профессор написал записку Норе, тихонько вышел из квартиры и пошел пешком к собору. Утренняя прохлада немного остудила его мысли. Он вспомнил свою бывшую жену. Им не довелось вместе побывать в Париже, но не было сомнений в том, что она здесь когда-то была. Он представил, как она бредет рядом с ним по утреннему городу и они обсуждают будущее… «Конечно! – громко сказал он. – Она же мечтала стать знаменитым генетиком, но я не смог отыскать ее следов. Где она, чего достигла? Ум и амбиции могли далеко завести ее. Боже! Неужели и она приложила руку к “черному гену”?» Он уже почти не сомневался в этом. Как легко может выпорхнуть любовь из сердца… Он уже почти ненавидел ее!
Перейдя через мост, он остановился напротив собора. Каким мрачным и уродливым он сейчас показался: тяжелый, вцепившийся своими корнями в эту землю.
«Ну здравствуй! Когда-то очень давно ты загадал мне свои непростые загадки. Их было так много, что мне пришлось поломать голову, на это ушла почти вся моя жизнь… Но сегодня мне есть что тебе ответить!»
Он пошел вдоль здания и стал рассматривать высокие витражи на окнах. Ничто не ускользало от его внимания – он многое знал о них. «Как этот гигант сумел на виду у всех пронести через века свои священные тайны? Только великие из великих могли проникнуть в них, собрать все воедино для далеких потомков. И вот оно, настало это время! Мы читаем эти знаки, мы почти готовы принять законы мироздания, чтобы идти дальше, не нарушая его равновесия. Но тут врывается дерзкий крик: “Я могу! Я сделаю лучше!” К сожалению, так уже было, очень-очень давно… Умный и дерзкий бросил вызов своему Творцу…»
Обойдя вокруг грозного святилища, подошел к центральному входу. Народу собралось довольно много, и двери уже были открыты.
Войдя внутрь, профессор стал отыскивать витражи в известном ему особом порядке – здесь были все двенадцать… Выйдя к центральной части собора, остановился перед проходом к алтарю. Вдоль прохода с обеих сторон размещались высокие резные скамьи для особ, посвященных в сакральные тайны. Во время церемоний они в своем замысловатом облачении глубокомысленно восседали, сопровождая церемонии. Им были ведомы самые глубокие тайны, доступна «закрытая» библиотека: они переступили через очень многое в своей жизни, чтобы занять эти места для избранных.
Профессор стоял между двумя круглыми витражами, вмонтированными в оконные проемы: они, как два огромных ока, смотрели на него, и каждый «рассказывал» о своей тайне. Стоя между этими двумя символами, он думал: «Если бы я знал, что Глен собирался пойти сюда, я бы день и ночь читал молитву, и она помогла бы ему остаться в живых».
В это время на хорах запели. Детские чистые голоса слились в унисон, в один сильный, но нежный голос, который проникал глубоко внутрь тела, в самое сердце, и разливался теплом и благодатью.
Над куполом собора появились три голубя, покружились и исчезли среди строительных лесов башни. Через несколько минут две голубки и сизарь появились на верхней галерее и, спустившись, начали кружиться в алтарной части. Хор стих, и зазвучал орган: вначале тихо и осторожно заявляя о своем присутствии, потом мощными и звучными аккордами разрывая пространство собора; ударяя в разноцветные окна и возвращаясь обратно, звук проходил через все тело и объединил все в одну мощную вибрацию. Гармония плыла в воздухе, поднимаясь к самому куполу и опускаясь на головы каждого, кто стоял у подножия величественных колонн.
Профессору казалось, что он растворился в пространстве звуков, он не чувствовал своего тела.
И вдруг среди этого покоя и блаженства кто-то крикнул: «Горит! Пожар!» Люди начали возвращаться к реальности, безумию случившегося… началась паника. Над куполом, в строительных лесах, занималось пламя. Люди толкались и от страха суетились, продвигаясь к выходу. Служители помогали быстрее освободить внутреннее помещение.
Профессор с трудом пробился к служителю.
– У меня очень важная информация, я должен найти главного настоятеля!
– Идите вон по той лестнице вниз, решетка не закрыта, – прокричал тот и указал на дальний угол.
Охранник продолжил выводить людей, и массивные двери в конце концов захлопнулись…
* * *
Майя проснулась утром и решила никуда не уходить, пока Даг не вернется в город после встречи со своим дедом. Прошло два дня с тех пор, как он сообщил ей последнюю новость и сказал, что пару дней будет занят. Она ждала подробностей, настолько невероятным было то, что Даг сказал ей по телефону.
«Как странно и причудливо переплетаются пути людей. Профессор, который не советовал мне встречаться с одним занимательным студентом, оказался родным дедушкой этого самого студента. Янус, случайный мой собеседник, был совсем чужим во всей этой истории, а стал уже почти близким другом. А эта странная старая дама в инвалидном кресле в городе черных ангелов, зачем она мне приснилась, а потом еще и наяву встретилась?.. “Три карты, три карты…” – чушь какая-то! Как она из моего сна могла попасть в лабораторию, в которой Ариадна работает? А профессор? Если он тот, о ком обмолвилась Ариадна при нашей неприятной встрече, значит, она тоже имеет какое-то отношение и Дагу… О, Боже! Скорее бы он вернулся! У меня уже накопилось к нему столько вопросов».
Тут ее размышления прервал звонок. Янус сообщил, что они с