Очнулся Глен в полутемной библиотеке. Напротив него сидел священник. Он представился главным настоятелем и хранителем священных реликвий: у него был приятный, мягкий голос.
– Что со мной было? Как я попал в эту комнату? – спросил Глен и не узнал собственного голоса.
– Вы просто прошли через пустоту и вошли в другую реальность. Собор – непростое место… Сейчас подойдут остальные служители. А пока я хотел бы взглянуть на рукопись.
Подумав, Глен протянул первую папку с листами перевода.
– Я хотел бы посмотреть оригинал, – попросил настоятель. – Мы в течение многих веков ждем одно очень важное известие, которое изменит и наше настоящее, и ваше будущее.
– Подождем всех остальных… – осторожно ответил ученый.
– Вы мне не доверяете? – спросил настоятель, и его обаятельная улыбка смягчила строгость лица.
– Доверяю, но я хотел бы сам зачитать некоторые места вслух.
Настоятель посмотрел на него пристально, и в его глазах вдруг отразился огонек свечи, которая горела в тяжелом светильнике на стене.
Глен не знал, что ему делать: беспокойство все нарастало. Из осторожности он решил сделать два перевода рукописи: один – почти полный, но без одной фразы, второй – с купюрами по своему усмотрению. Его останавливала одна фраза в тексте, как бы предупреждая о том, что ее смысл открывает ключ к другой рукописи, которая пропала бесследно.
«Кому можно доверить этот “ключ” от ящика Пандоры и есть ли вообще где-то вторая рукопись? – лихорадочно размышлял он сейчас. – Не нравится мне эта ситуация. Хорошо, что я спрятал тот странный отрывок и рукопись. Надо было написать отцу, где я их спрятал. Нора знает не все, но ключ у нее есть».
Глава 21
Призрак собора
Париж – всегда Париж! И зимой, и летом, и весной, и осенью он прекрасен, как старый друг, и загадочен, как случайный встречный…
Профессор прилетел в Париж рано утром и сразу поехал на кладбище. Купил цветы и медленно пошел к могиле сына.
На него нахлынули воспоминания о тех годах, которые он провел без него. Как много времени он упустил и не был рядом с сыном. Деньги «семьи» делали свое дело: серьезное отношение к жизни, увлечение научной работой – все пришло слишком поздно. Авария с яхтой изменила их обоих. Сын вернулся другим человеком, они стали очень близки. Но рукопись, которую сын попросил дать ему для работы, сыграла роковую роль в судьбе обоих. Глен погиб в Париже, недалеко от собора. Рукопись исчезла… Тайна гибели осталась тайной. Париж потерял для профессора свое очарование. Он стоял и отрешенно смотрел на надгробный памятник.
С фотографии на него смотрел не очень молодой человек, голубые с темным ободком глаза светились, и улыбка пряталась в коротких рыжих усиках. Под портретом стояли даты жизни и прощальные слова близких. В самом низу мраморного камня были выбиты ключ, три гендерных символа и опять ключ. Профессор постоял еще немного, сфотографировал камень и пошел прочь.
Во второй половине дня он добрался до дома, в котором Глен жил в последние годы с женой. Нора была приятной и общительной женщиной, работала архитектором и занималась в основном реставрацией исторических памятников. Беседа была занимательной, и они не заметили, как время подошло к полуночи.
– Да, я хотела отдать Вам ключ. Глен сказал, что это Ваш ключ и он еще пригодится. Но, что он может открыть, не сказал, я думала, что Вы знаете.
– Я ничего не знаю об этом ключе… Может, есть какая-нибудь шкатулка, или дверца, или что-либо, к чему он может подойти?
Профессор стал внимательно рассматривать ключ. На нем стояли такие же знаки, как на фотографии с надгробного камня: один гендерный символ мужчины и два «зеркала Венеры». «Что могут подсказать эти три символа?» – думал он.
– Почему они выбиты на ключе? Может, они и есть ключ? Один мужчина и две женщины… Но это может быть кто угодно… Все равно ключ должен что-то открывать! А почему на камне выбиты эти знаки и ключи? – спрашивал он, глядя на Нору.
– Когда Глен занимался переводом, я часто видела их в бумагах. После его гибели полиция забрала вещи из офиса, и они до сих пор лежат там на хранении. У меня не было надобности их забирать, там не могло быть ничего личного. Я могу за ними съездить, если надо, – сказала она.
– Конечно, надо их забрать, может, какой-то предмет подскажет, где искать «ящик Пандоры»…
На следующий день Нора привезла коробку с вещами Глена. Они разобрали все, и их внимание привлекла карточка, на которой был нарисован ключ и написан адрес, телефона не было. Они решили сегодня же вечером съездить по этому адресу.
Деловой район Ля Дефанс располагался в пригороде Парижа. Рабочий день уже закончился, но многие окна небоскребов еще светились. Офис, указанный на карточке, располагался на сорок девятом этаже одного из небоскребов. Они поднялась на скоростном лифте.
Кроме номера, на дверях офиса не было никакой таблички. Дверь открыл молодой мужчина. Разговор получился коротким. Он попросил показать ключ и отдал им небольшой сейфик.
Домой Нора и профессор вернулись довольно поздно и принялись рассматривать сейф. Это был небольшой плоский ящик с секретным замком. Ключ подходил, но сейф не открывался.
Профессор достал фотографию, которую он сделал с надгробного камня. На камне было два ключа и три знака, но у них был только один ключ… На фотографии камня на первом ключе не было никаких знаков, но на втором были все три гендерных знака. На дисплее сейфа было много разных значков и цифр. Профессор стал думать, как вычислить шифр. Скорее всего, у него было только три попытки, потом замок заблокируется. Он стал писать на бумаге разные комбинации значков и цифр. Должна быть какая-то логика в рассуждениях Глена. Две попытки не дали результата. Профессор смотрел на фотографию. Может быть, просто нажать в том порядке, как изображено на камне: ключ без знаков, три гендерных знака, ключ с выбитыми знаками – и вставить ключ в замочную скважину…
Сейф открылся, профессор узнал старинную рукопись, которая лежала внутри. Сверху лежал конверт.
Нора дрожащими руками достала письмо из прошлого. Глен писал, что отправляется в собор с переводом рукописи. Одну часть перевода он считает очень важной и оставляет ее вместе с рукописью в сейфе для передачи своему отцу.
Профессор взял