— А когда мы перегруппируемся — что ты предлагаешь делать дальше?
«Предлагаешь»?
— Мы встретимся с армией Империи. Но время и место выберу я, а не они. — Лия помолчала, затем добавила: — Мы возвращаемся к Фирнадану.
Она не обратила внимания на выкрики удивления и возмущения, проигнорировала все вопросы, даже когда они стали требовательными. Возражения не находили ответа и постепенно смолкли. Поднялся холодный ветер, застонал в воротах позади. Фарен повысил голос, чтобы перекрыть его:
— Кто это? Лицо… вроде бы юное, но так покрыто кровью, что я ничего не могу понять. Кто этот человек?
Облачённый в шелка жрец наконец заговорил.
— Верс, о советник. Колдун, не более. Один из десяти тысяч солдат.
— Ты… слышишь… — Фарен медленно повернулся, его глаза блеснули. — Вы слышите смех бога? Кто-нибудь ещё слышит смех бога?
Жрец склонил голову набок.
— Увы, я слышу только ветер.
Княгиня встревоженно посмотрела на Фарена. Он вдруг показался таким… крохотным.
В следующий миг она развернула коня.
— Пора уезжать. Приказы вы получили.
* * *
Окрестности Магбура, взгляд со стороны
Три невысокие фигуры шли по направлению к Магбуру — от разрушенной деревни.
— Ну, разве это не просто вопиющее недоразумение? — раздался громкий голос, как будто его хозяин говорил не с двумя спутниками, а с целой площадью зевак. — Сколько раз я предупреждал, что этот марш до Магбура — одна большая и предсказуемая ошибка? Ах, но кто слушает бедного Зилгарда? Кто вообще способен слышать голос разума, когда вокруг мечи звенят да барабаны гремят? — Он взмахнул руками так, что полы старого обшарпанного плаща, в равной доле измазанного едой и кровью, едва не задели покачивающийся на верёвке труп.
— Хватит болтать, Зилгард, — мрачно проворчал Галентос. Маг всё ещё не до конца пришёл в себя после случившегося. Его руки подрагивали, а голос то и дело срывался до высоких нот. — Мы должны… Сам знаешь. Меньше слов, больше дела.
Зилгард приостановился, вскинул брови и обернулся к нему:
— Мой дорогой Галентос, твоё понимание тактичных вопросов заботы о ближнем поражает своей узостью. Ты думаешь, разговор мешает мне заниматься делами? Отнюдь! Я как орёл, зорко изыскиваю выживших! — он ткнул пальцем в сторону высокого дерева, на котором висел человек. — Видишь, вот там? Лицо бледное, но веки подёргиваются. Хм, признаю, не самая приятная картина, но живой же!
— Это ветер, Зилгард, — тихо шепнула Даника. — Прошу… я знаю, что у тебя свои способы справиться со стрессом…
— Свои, ты права! — с энтузиазмом повторил Зилгард. — Даже если не повезло с этим, то у нас есть ещё много километров пути. Кто-то непременно окажется достаточно стоек, чтобы… — он покрутил рукой. — Надежда, мои дорогие, всегда есть надежда!
Все трое знали, что надежды нет. Слишком много прошло времени. Но и просто бросить, даже не попытавшись, они не могли. Тот же Зилгард уже неоднократно корил себя, что сбежал из окружения, благодаря оборотничеству. Воспользовался моментом, когда налетели вóроны, скрывшись вместе с ними.
Толстый волшебник изящно переступил через сломанное копьё, прошёл несколько шагов и остановился перед распятием.
— Друг мой, ты ли это, кто остался стоять против бурь и громов?
Никто не ответил. Приглядевшись, Зилгард с неудовольствием отметил, что местами тело уже начало гнить, несмотря на холодный зимний воздух.
— Хм, кажется, он решил отложить разговор. Весьма невежливо, но что поделаешь.
— Сколько раз я тебя бил? — хмуро посмотрел на него Галентос. — Воспринимай происходящее всерьёз!
— Всерьёз? — Зилгард вскинул руки. — Галентос, ты почти брат мне, как Даника — сестра! Видишь ли, я уже успел ознакомиться с вашим состоянием бесконечного плача и депрессии! Вспомните, как вы выглядели, когда я вернулся и оцените себя сейчас. Колоссальные перемены, верно? Благодаря кому? Я скажу! Благодаря моей бессменной болтовне! Лишь это оберегает ваш покой. Потому что если смотреть на каждую трагедию, как на трагедию, то жизнь станет слишком мрачной! Я этого не хочу. Ни себе, ни вам. Мы выжили, к добру это или к худу. Значит, нужно продолжать жить, а не накладывать на себя руки, растворяясь в страданиях, слезах и печали. У меня слишком много дел для этого! — Он замахал руками, перечисляя: — Подсчитать убытки, написать парочку язвительных писем в ставку командующего, поболтать с местными некромантами и перемолвиться парой слов с нашей новой надеждой — имперской дворянкой высших кровей! О, подумайте только, всё это время хитрая Анселма скрывала от меня свою породу. Как думаете, у неё есть жених? Могу ли я, скажем так, попытать счастье? Удача улыбается мне, как уже стало ясно, следовательно, мне нельзя оставлять висеть плоды её стараний…
Галентос громко кашлянул, обрывая бесконечный поток слов. Маг смотрел вперёд, заслышав стук колёс на дороге. Прищурился против солнца. Одинокий вол тащил открытую телегу по Магбурскому тракту. На кóзлах сидел сгорбленный человек, а за спиной у него ещё трое возились с чем-то невидимым за бортом телеги.
Ехали они медленно, потому что возница останавливался у каждого дерева и около минуты смотрел на тела, прибитые к стволу, прежде чем двинуться к следующему.
Переглянувшись, троица направилась к путникам.
— Говорить буду я, — сказал Галентос. — Зилгард, серьёзно. Не открывай рот, пока не спросят.
— Как бы я?.. — начал толстяк, но Даника обожгла его искрой. Колдун ойкнул и обиженно на неё покосился.
— Гал прав, Зилгард, — спокойно сказала она. — Мы тебя знаем. Но не остальные. Прошу, хотя бы сейчас.
Надувшись, толстяк отвернулся, изобразив, что любуется небом.
Увидев подозрительную троицу, возница остановил телегу и поставил на стопор. Он небрежно сунул руку за спинку сиденья и вытащил массивный арбалет, который затем положил на колени.
— Если вы с дурными намерениями, мародёры, — прорычал возница, — лучше убирайтесь подобру-поздорову.
В телеге зашевелились. Двое тут же выпрямились — тоже с арбалетами в руках. Ещё один — одна — осталась сидеть, укутывая маленький свёрток. Ребёнка.
Галентос пригляделся, смутно узнавая некоторых пассажиров телеги.
— Ариана? — шагнул он ближе, сняв капюшон. — Это я, Галентос. А это, — указал рукой, — Даника и Зилгард.
— Я знаю их, — дёрнулась Ариана, опуская арбалет. Её верный лук, в несобранном виде, находился среди поклажи. — Спокойно, отец.
Джардок, оставивший жену и младшего сына в Магбуре, едва заметно кивнул.
— Я тоже помню