После того как двадцать два человека - в большинстве своем молодые девушки - были взорваны террористом-смертником на концерте Арианы Гранде в британском клубе "Манчестер Арена" в 2017 году, реакцией, навязанной общественности СМИ и другими людьми, стало исполнение песни Oasis - "Don't Look Back in Anger". Как будто после того, как двадцать два молодых человека разнесли свои тела на куски бомбой, начиненной гвоздями и шарикоподшипниками, главное - не злиться. Но почему? Если убийство молодых женщин за то, что они были на концерте, не должно вызывать гнев, то что же тогда должно? Возможно, британцы, как и другие люди, просто не знали, что с этим делать.
Я также задавался вопросом, почему граждане Израиля кажутся такими уникальными среди жертв. Почему они казались единственными людьми на земле, которые, подвергшись жестокому нападению, либо не вызывали сочувствия у всего мира, либо вызывали его лишь на несколько часов - если это было так.
Я много думал об этом в последующие месяцы. Я приехал в Израиль, как только смог, и сразу же отправился на места массовых убийств. В последующие месяцы я провел много долгих дней с выжившими, родственниками убитых и семьями людей, взятых в заложники. Я и сам побывал в Газе, в том числе через ту часть пограничного забора, которую в тот день прорвали террористы. Я близко видел кампанию Израиля по разгрому ХАМАС и возвращению заложников в свои дома.
Немногим армиям в истории приходилось вести войну на столь концентрированной, застроенной и заминированной территории, где другая сторона намеренно разместила свою военную инфраструктуру внутри и среди гражданских зданий - мечетей, школ, домов и больниц. Ни одной из сторон не пришлось сражаться с оппозицией, руководство которой (как явствует из перехваченных сообщений лидера ХАМАС в Газе) считает гибель своих гражданских лиц желательной, поскольку это может дать им преимущества в войне за международное общественное мнение. Ведь в нашу эпоху война ведется не только на поле боя, но и в попытках делегитимизировать конфликт за рубежом, превращая жертв в виновных, а виновных - в жертв. Мне кажется, что право Израиля вести такую войну и победить в ней жизненно важно не только для него самого, но и для того, чтобы Британия, Америка и все остальные западные страны могли вести такую войну, если - или когда - придет время.
Короче говоря, я решил не просто разобраться в случившемся, но и стать свидетелем. В прошлом многие злодеяния были допущены, потому что люди позволяли им продолжаться или скрывали их. Я был полон решимости не допустить этого.
И я следовал за фактами, куда бы они меня ни привели. В моргах Тель-Авива я навещал патологоанатомов, которые пытались опознать тела погибших, и своими глазами видел ужасные разрушения, нанесенные ХАМАСом. Я беседовал с политическими и военными лидерами, пытаясь понять, что произошло в тот день, что не удалось и какие уроки можно извлечь. А в израильских тюрьмах строгого режима я встретился лицом к лицу с террористами ХАМАС, устроившими в тот день массовые убийства, и посмотрел в глаза людям, которых узнал на кадрах жестоких расправ.
Все это имело огромное значение для меня как для человека, которому небезразлична судьба единственной процветающей демократии на Ближнем Востоке и единственного еврейского государства в мире. Но для меня это важно еще и потому, что я верю: то, на что смотрел Израиль в тот день, - это реальность, на которую мы все можем посмотреть в скором времени - и которую некоторые из нас уже увидели мельком.
Многим людям на Западе сегодня некомфортно говорить о добре и зле в таких терминах, как . В нашем все более секулярном обществе многим кажется, что такие слова - это часть прошлого, слишком упрощенное представление для нашего гораздо более тонкого и понимающего времени. Мы даже привыкли к тому, что преступники в нашем обществе, совершающие ужасные поступки, должны совершать их по какой-то причине. Что им должно быть какое-то объяснение, несомненно? Одна из причин популярности документальных фильмов и книг о реальных преступлениях заключается в том, что мы воображаем, будто можем обнаружить источник чьего-то поведения. Как будто даже массовый убийца может быть каким-то образом объяснен.
Но мне кажется, что это мы что-то упускаем. Зло действительно существует как сила в мире. Это единственное объяснение того, почему некоторые люди совершают определенные поступки. 7 октября 2023 года многие израильтяне смотрели в лицо чистому злу - 1200 из них в последние минуты своей жизни. Люди просили, умоляли, а в некоторых случаях и взывали к милосердию. Но их все равно убили.
В то же время мне кажется очевидным, что в мире существует и такая сила, как "добро". Как я вскоре узнаю, в тот же день она была продемонстрирована огромным количеством людей. Борьба между добром и злом может показаться некоторым слишком манихейской. Однако именно они в поисках бесконечных тонкостей и безграничного понимания упускают один из величайших расколов в мире.
Возможно, единственная сила в мире, превосходящая само зло, - это великое, собранное, концентрированное зло, которым является война.
Опять же, сегодня на Западе мы думаем, что находимся за пределами войны, что это нечто, относящееся к нашему прошлому, но не имеющее отношения к нашему настоящему. Перед Первой мировой войной многие европейцы и американцы думали так же. Если мы привыкли жить в мире и воспринимать его как норму, то народ Израиля не мог наслаждаться такой роскошью. Это то, что им постоянно навязывали. Но уроки, которые они извлекли и извлекают, не помешали бы извлечь и всем остальным на Западе.
Пропасть между миром и войной - это, пожалуй, самый резкий разрыв, с которым может столкнуться любой человек и любое общество.
Очень трудно объяснить тому, кто этого не видел, что означает этот водораздел. Лев Толстой хорошо объяснил это в романе "Война и мир", когда описывает две армии, выстроившиеся на поле боя:
Между эскадрой и врагом не было никого, и между ними лежала та самая страшная линия неизвестности и страха, подобная той, что отделяет живых от мертвых. Все бойцы чувствовали эту черту, и вопрос о том, пересекут они ее или нет, и как они ее пересекут, не давал им покоя2.
Но это описание армий, готовых к столкновению. Когда сфера войны входит в повседневную жизнь человека, это уже другой уровень ужаса. Есть роман Иэна Макьюэна, в котором ребенка похищают из супермаркета, и когда родитель понимает, что произошло, он