— Это что, вернуться к временам НЭПа! — взвился Суслов. — Да мы, комсомольцы двадцатых, рыло нэпманам чистили!
— Сядь, Миша! — нахмурился Брежнев. — Сейчас не двадцатые… Короче, товарищи, Политбюро одобряет комсомольскую инициативу. Проработайте этот вопрос всесторонне и мы его утвердим на внеочередном Пленуме…
* * *
Машину Воронина — старенькую «копейку» — починили и он попросил меня пересесть к нему в салон. Мне не хотелось всю дорогу от Дунино до Москвы оставаться на перекрестье женских взглядов. Жалобных — Марии и насмешливо любопытных Маргариты. Да и не до бабьих раздоров мне сейчас было. Чувствовал, что теперь события пойдут вскачь. Я даже не мог представить — куда именно они поскачут.
Едва «Жигули» отъехали от писательской дачи. «Сосед» вдруг разговорился. Я удивился даже. Неужели же у него — профессионала — нервяк? Хотя, я по себе знал. Даже когда укладываешь в ящик заведомую мразь, на душе все равно погано. Мы, законники, все же не убийцы. Впрочем, какой я теперь законник. Сопляк, вчерашний студентик, способный только девок портить…
И все-таки закинул такого ежа в штаны некоторых, отсиживающих задницу, государственных и партийных деятелей, что она у них теперь долго чесаться будет. Конечно, при столь лихих поворотах судьбы можно и головы лишиться. Сегодня вот все шансы были. Если бы не Никитич, меня эти абреки вполне могли уделать, а потом и Машуней попользоваться…
— Честно скажу, Анатолий Аркадьевич, — говорил Воронин. — Удивился… У нас же какая служба? Первых лиц охранять… Там своя специфика… А тут вызывает меня начальник и говорит — будешь присматривать за таким-то. Причем, не просто по пятам следовать, а так, чтобы такой-то, вы, то есть, до поры до времени не замечали… Я в непонятке… Не, ну как положено, наружку там, прослушку сдавал в школе КГБ… Азы… А здесь ведь артистом надо быть, ей богу… Ну старался, как мог, лишний раз вам глаза не мозолить… Да перестарался… Сели в «РАФик» этот и покатили куда-то… Я, понятно, упал на хвост, а мотор у этого драндулета возьми и заглохни… Главное, куда именно вы по Рублевке свернете — не знаю… Пришлось с Управлением связаться. Спасибо, сориентировали на Дунино… Тормознул попутку, доехал. Нашел дачу Стругацкого. Парни говорят — в том вон направлении вы пошли… Я бережком, кустами… Засек этих троих. Понял, дело нечистое… Ну и подоспел вовремя…
— Первые это у тебя? — спросил даже не я, а — полковник Каледин.
Он осекся. Понял, что дал волю языку. Кивнул.
— Все в порядке, Илья Никитыч, — сказал я. — И давай на «ты» и по имени, если не возражаешь. Как — соседи по номеру.
— Давай! — обрадовался он.
— Все к лучшему. Теперь можешь не скрываться, разыгрывая командировочного… Кстати, если честно, играл ты хреново… Нет, не то что бы я догадывался, но удивлялся, что это за командировочный такой?.. Когда ни придешь в гостиницу, все на койке валяется…
Мы посмеялись.
— Надолго тебя ко мне приставили? — спросил я.
— Точно не скажу. Во всяком случае, пока вы… Ты — в Москве.
— Понятно.
Я ведь не просто так спросил. Хороший мужик. Надежный. Мне такой еще понадобится. Конечно, в Питере у меня есть Степан, но у него с Настей наклевывается семья, могу ли я им рисковать? А — Илья мужик служивый, риск — это его профессия. Опять же — из органов. С лицензией на убийство. Гвишиани, если эти были абреки от него, вряд ли откажется от повторной попытки со мною разобраться. Видать, крепко я зацепил этого прохвессора кислых щей. Здесь либо мафия, либо — иностранная разведка. Цапанули его тогда в Австрии, как пить дать. Вот он и ерзает.
«Копейка» пересекла МКАД и втянулась в столичные улицы и проспекты. Мы больше ни о чем не говорили с Ворониным, но до гостиницы не доехали. В кармане «соседа» захрюкала рация. Он ответил:
— «Тринадцатый» на связи.
«Тринадцатый», «Девятый» говорит. Приказано доставить Объект по адресу…'
— Вас понял, «Девятый», доставить Объект по адресу…
— Объект — это ты, — пояснил Илья, отключая передатчик.
— Догадываюсь, — хмыкнул я. — А что там, по этому адресу?
— Особо охраняемый объект.
— Объект доставить на объект… Надеюсь, это — не тюрага?
Он покачал головой. Отрицал, а мог и соврать. Прикажут — так и вовсе шлепнет. Опыт у него уже есть. Приобрел на моих глазах. Не соврал. Не тюрага. Двухэтажный дом в центре, в неприметном переулке, но за железным забором. Проверка документов. Пропустили только меня. Во дворе встретил парень в костюме. Похоже — охранник. Чей? Хотя — какая разница. Он довел меня до двери и там передал девушке. По виду — горничной.
Она проводила меня в большую комнату с эркером. Усадила в кресло, такие именуются «вольтеровскими», и вышла, стуча каблучками. Я посмотрел вслед. Да, такие ножки просто созданы для того, чтобы привлекать мужское внимание, а стук каблучков по паркету — звуковой ориентир — куда поворачивать голову. И тут же послышались другие шаги. Мужские. Так ступают солидные, уверенные в своей власти над людьми, товарищи.
— Здравствуйте, Анатолий Аркадьевич!
Я поднялся.
— Здравствуйте, Григорий Васильевич!
Обменялись рукопожатиями. Вернулась горничная, прикатила столик на колесиках. Завтрак. Ну да, мы утречком подмели на даче, что после вчерашнего пиршества осталось, но тут икорка, осетринка, жульен — грех отказываться. Романов тоже не стал. Мы с ним поели, не торопясь, но без лишних разговоров. Под кофе. А когда обладательница превосходных ножек выкатила столик с опустошенной посудой, первый секретарь Ленинградского обкома КПСС, сказал с улыбкой:
— Ну хлеб мы с вами уже преломили, теперь с чистой душой можно приниматься и за дела!
* * *
Давно уже Романов не испытывал такого воодушевления. Ему всегда нравилось заниматься не аппаратными играми, а реальным делом. Чувствовать себя — не чучелом в президиуме, а — хозяином. Менять жизнь любимого города. Чтобы при нем строились новые станции Ленинградского метрополитена, возводились жилые кварталы, открывались Парки и Дома Культуры. Чтобы дети ленинградцев могли ходить в современные детские сады и школы. Чтобы иностранные и советские туристы любовались не только наследием царского режима, но и видели, что город на Неве молодеет, не страшась, как прежде, наводнений.
Здесь, в столице нашей Родины, его, Григория Васильевича, значение