Что случилось с Ермаком в этой вселенной? Да, ничего, если уж говорить честно, особенного. Он продолжал воевать до семидесяти лет, приведя под российское подданство все земли вплоть до реки Томь, дополнительно основав город Томск, ставший впоследствии столицей всей Сибири. Наверняка он умудрился бы эффективно воевать и дальше, вот только специальным царским указом его остановили. Мало бы просто завоевать новую землю, нужно было укрепить там собственную власть, насадить законы, привести отдалённые племена к поклонению, покрестив при этом в лучшем исходе, а на это нужно очень и очень много времени. Потому-то атамана и остановили, положив ему очень и очень щедрую награду, которая для многих казаков казалась просто запредельной. Впрочем, она и была запредельной, просто фантастической.
Ермака наградили парой мешков золотых рублей, дворянским титулом и значительной территорией в качестве дополнительной награды. Вот и переквалифицировался бывший казак в полноценного дворянина с казацкими же корнями. Его сыновья и будущие потомки продолжали развивать наследство своего умелого деда, практически всегда поступая на государственную гражданскую или военную службу. Князь Дмитрий Ермаков, бывший праправнуком атамана, вовсе стал едва ли не правой рукой правившего тогда государя Фёдора I Рюриковича, проведя серию успешных сражений в Финляндии и на Кавказе на излёте богатого на события семнадцатого века.
— Я понимаю тебя, Владимир. — Я устало потёр ладонями лицо, пытаясь согнать последствия долгого тотального пьянства: — Только слабо себе представляю, как за трое суток мне прийти в себя.
Состояние моё можно было описать как очень плохое. Вот только последние несколько недель я чувствовал себя только хуже, так что сейчас можно было назвать время облегчением. Хотя сейчас мне хотелось всё больше оказаться в больничной палате под восстанавливающей смесью внутри капельницы. Только такого поднимающего на ноги коктейля наука ещё не успела придумать, так что пришлось мне восстанавливаться более привычными методами.
— Ваше благородие, может вам рассольчику принести? Всяко полегчает, получше будет.
— Неси, Володя, неси, родной.
Уж не знаю, что помогло мне, но я ожидал совсем других результатов после столь длительного запоя. Устрой я что-то подобное в своём прошлом теле, то с гораздо большей вероятностью отбросил бы коньки ещё на первой запойной неделе, но сегодня же ситуация была несколько иной. Возможно, так сыграла молодость или просто организм куда лучше противодействовал спирту, но абстинентный синдром вдарил мне с не самой большой силой. Даже лицо опухло не столь сильно.
Восстанавливаться мне пришлось все ближайшие сутки. Я старался потреблять как можно больше жидкого и жирного, а также вливал в себя рассол, значительно загнав одного из своих слуг для того, чтобы он объехал несколько ближайших крестьянских хозяйств. Рассол помогал значительно, и я даже обрадовался близлежащей позиции. Целый месяц я старательно заливался алкоголем, а теперь наконец мозгу была дана пища для размышлений и действий. Я готов был действовать, работать. Для остального семейства случившееся было настоящим горем, сложным моментом, настоящим кризисом, а я же в этом видел возможность прийти в себя, активизироваться и вновь вернуться в строй.
После суток восстановления нельзя было больше ждать ни одного часа. Владимир всё это время пчелой кружил вокруг меня, постоянно справляясь о собственном здоровье и даже пригласив ко мне одного из докторов восточной наружности. Массаж его помог мне в значительной мере, и к следующему утру я поднялся, словно слегка не успевший окончательно созреть огурчик.
Апрельское солнце золотило байкальское имение семейства Ермаковых. Сквозь высокие окна особняка прямо на берегу великого озера мягко лился тёплый свет, играя с плотными шторами. В доме происходили последние приготовления перед долгим отбытием хозяина имения; слуги суетились, загружая немногочисленные тюки и чемоданы в прибывший экипаж.
Я стоял у высокого зеркала собственной уборной, в последний раз проверяя детали своего костюма перед долгим путешествием. Путь неблизкий, а значит, и одежда должна быть не только безупречной, но и подходящей статусу полноценного князя, готовящегося вступить в наследство.
— Нынче, господин, — проговорил кружащий вокруг меня камердинер, — весна ещё не вступила в полноправные владения, и на дорогах до сих пор лежит снег. Лучше бы вам взять с собой шубу. Сибирь — не крымское побережье, здесь не стоит ожидать тепла в столь раннюю пору.
— Шубу возьмём, но пусть она будет в багаже. Не хочу отягощать свои плечи лишним грузом.
Не стоит говорить, что я не почувствовал свалившееся на меня богатство. К хорошему привыкаешь очень быстро, особенно к прекрасного качества одежде, которая оказалась на моих плечах. Раньше подобных трат на свою одежду я наверняка бы не позволил, хотя бы из той мысли, что практически каждая свободная копейка отправлялась на развитие бизнеса, потребляющего все возможные ресурсы.
Прошлый хозяин моего тела определённо знал многое о самом последнем слове моды. Камердинер выдал мне плотное драповое пальто цвета мокрого асфальта. Прямой силуэт, чуть расклёшенный подол, широкий бархатный воротник — выглядели просто идеально. Пальто просто струилось по фигуре, подчёркивая правильную аристократическую осанку, а глубокие боковые карманы скрывали внутри себя тонкий серебряный портсигар и кожаные чёрные перчатки искусной выделки. Под плотным пальто угадывался жилет из прекрасного репса с мелким геометрическим узором. Он был застёгнут на все пуговицы, кроме одной, как того и требовал светский этикет. Под жилетом находилась белоснежная рубашка с высоким отложенным воротником, накрахмаленным настолько, что каждое, даже самое мелкое движение вызывало хруст. Снизу находились брюки. Они слегка сужались книзу, ниспадая на короткие кожаные сапоги.