— Ну, пожалуй, и нам пора.
Поманив меня за собой, Вепрь двинулся к вытянутой на берег лодке. Да, закат уже скоро. В темноте собирать сушняк неудобно. Из-за этих переживаний я напрочь забыл про то, какая сегодня ночь. Я и зверя встречаю с костром, и гостям потом его свет помогает меня быстро найти, если те на мой остров приходят. Интересно, успею я в этот раз отнести бобы с семенем в лодку и вернуться к норе? Или снова та раньше погаснет?
Вру — не интересно. Мелькнула мысль и ушла. Голова другим занята. Я по-прежнему не здесь.
— Ну давайте, давайте, — торопил нас жестами уже стоящий у лодки Чопарь. — Мне ещё поплавок мастерить. В темноте искать нужный камень — то ещё удовольствие.
— Да ладно, — отмахнулся от него Вепрь. — Ты знаешь, где он лежит.
Вот именно. Обновление каждый раз расставляет всё по своим местам. Большой камень, который их поплавку служит якорем, всегда появляется на одном и том же месте. Чоп его с закрытыми глазами найдёт. Как и я свой. Только он мне сегодня не нужен. Я за ним на прошлой седмице ходил. С лодкой проще. В этот раз она у меня остаётся. С поплавком мне возиться не надо. Хоть здесь повезло. Нет у меня настроения ерундой заниматься. Всё это больше не важно. Ничего сейчас делать не хочется.
Стащив лодку в воду, загрузились в неё и поплыли от берега. Вот и риф. За ним можно становиться на якорь. Камень сброшен за борт. Верёвка, к какой он привязан, не пропадёт с обновлением. Её в своё время сплёл Чопарь из ореховой шерсти. С тех пор лодку больше не нужно ловить. Где оставили, там и стоит.
— Всего четыре боба осталось, — поднял Вепрь со дна лодки орех с отколотым верхом, в котором мы храним дары ящеров. — Впрочем, сегодня пополнишь запас.
— Ага, — рассеяно кивнул я.
Убив зверя, мы всегда сохраняем бобы. Те нужны мне, чтобы восстанавливать силы, когда плыву к ним. На бобах я могу грести день и ночь. У кого перед появлением ящера остаётся лодка, тот просто в неё всё кладёт. У кого лодки нет, тот заранее мастерит поплавок. Там несложно.
Выбираешь побольше орех, проделываешь на его верхней стороне две маленькие дырочки, сливаешь через них сладкий ореховый сок. Потом через них же будешь засовывать внутрь бобы и семя. Находишь лиану потоньше. Но длинную. За рифом глубина локтей двадцать. Обвязываешь ей орех. На другой конец камень. Готово.
Остаётся только вскрыть ящера, достать из его сердца бобы, нашпиговать ими пустотелый орех и вплавь доставить всё это дело за риф. Там камень — на дно, орех — на воду. Лоза будет держать. Обновился, сплавал, забрал свой тайник. Придёт лодка — переложишь в неё.
— Да хорош уже страдать, паря, — с сочувствием произнёс Вепрь. — Держи нос бодрей. Ничего Ло с твоим телом не сделает. У него оно в безопасности.
— Не кручинься, малый, — похлопал меня по плечу Клещ. — Всё будет хорошо.
Легко им говорить.
— Ладно, бей, — вздохнул я и закрыл глаза.
* * *
Вечер, пляж, под ногами песок. Обновление перекинуло меня на другую сторону острова, где мы неизменно появляемся с оживающими гахарами после каждой моей очередной смерти. Неужели я так навсегда и останусь взрослым здоровым дядькой? Этот ладно — его я сменю, но вдруг Андер так никогда и не проснётся? Вдруг на Ойкумене я уже не смогу из него уйти? Не хочу быть Бочкой. Да и его жалко. Вечный сон — это же всё равно, что смерть.
— Хоржо!
И снова орут. Уже, наверное, третий десяток обновлений пошёл, как гахары, едва появившись, все дружно что-то разом выкрикивают. По слову, по два успевают проорать перед смертью. Слова всякий раз у всех разные. Переговариваются они так. Да и йок с ними. Не помогает им оно.
Друзья называется… Хоть кто-нибудь за меня бы вступился. Что земляки из Могучей кучки, с кем я с самого детства знаком, что Валя, которого после Сёпы самым близким считал, сразу приняли сторону Ло. Или, может, не сразу — я такое не спрашивал — но от этого не легче. Предатели!
Йок! Какого… Промазал! Не та сторона. Он же всякий раз влево кидался. А тот вправо.
Задумался. Проморгал. Эти гады надули меня. Двоих ближних срубил — этим некуда деться — а двое дальних, которые неизменно отпрыгивали в разные стороны, сейчас дружно поменяли направление бегства от моих Клинков на противоположное. А я ведь привык уже. Повторялось всё больше дюжины раз. Приучили меня. Сговорились-таки. Вот засада…
Обо всём этом думаю уже на бегу. За одним я метнулся — достал его, но второй таки смог увернуться и пустился прочь во всю прыть. Драться у него даже мыслей нет. Что в руках было — швырнул на песок ещё во время прыжка. Через пару шагов и рюкзак сбросил с плеч. Сейчас ножны отстёгивает. Получилось — и они летят вниз. Очень быстро нелюдь избавился от всего, что мешало бежать.
А я что туплю? Нужно тоже было всё лишнее сразу же сбросить. Бегу как дурак с рюкзаком на спине. То-то нелюдь всё дальше и дальше. Уже под пальмами по роще несётся. Всё прочь! Я и так при оружии. Мешок, мечи, лук, колчан… Стой! Подстрелить же можно!
Нельзя… Не успел я наложить на тетиву стрелу, как гахар нырнул в заросли. Теперь только ловить. Бросаюсь за ним. Пальмы, пальмы, кусты, шелест, хруст, лоза рвётся, одни ветки ломаются, другие бьют по лицу. Где он там?
Йока с два тут чего разглядишь. Вон, мелькает в просветах. Хорошо оторвался. Тут, в лесу, уже мрак. От глаз толку мало. Ориентируюсь больше на звук. Бег — он шумный. Несусь кабаном напролом.
И как же я так умудрился проспать эту подлянку… Попал в их ловушку. Это всё Ло виноват! Выбил меня из колеи своим «очень правильным и важным» решением. Пропади оно пропадом! Не готов я был. Что услышать о нём, что с гахарами после встречаться. Вот гады! Как знали. Удачный момент подгадали. В любой другой раз их хитрость могла и не выгореть. Это я сегодня притрушенный, а с нормальной, не забитой посторонними мыслями головой, поди