– Вы знаете, что Френк Андерсен съехал с той квартиры, которая отмечена в вашем деле? – спросил я.
– Меня это больше не касается.
– Ну а что вы вообще можете о нем сказать как о человеке? Вы же общались довольно долго, даже установили доверительные отношения. Как вам кажется, он способен на жестокость?
– К чему вы клоните?
– Просто расскажите, что вы лично думаете о мистере Андерсене.
– Жестокость? Нет, только не Френк. Он буквально менялся в лице, когда я напоминал ему, что он сбил ту старушку. Клялся, что в жизни больше не возьмет ни капли алкоголя в рот. И в отличие от большинства бедолаг, которые выходят из тюрьмы после первой отсидки с полным ощущением, что их жизнь разрушена, Френк был вроде как уверен в себе. Он собирался полностью зачеркнуть эту главу и начать все заново. Знаете, обычно те, кого отпускают на поруки, возвращаются к семье. Потому что им некуда больше идти, сами понимаете. Но Френк решительно отказался ехать в свой Колдуотер, так он и оказался под моим началом. Парням без семьи и без дома часто приходится искать любую работу и селить их в социальном жилье, а это все тоже ложится на мои плечи. Но, видимо, у Френка были какие-то сбережения, да и рекомендации из родного города, как я говорил уже, потому что он сразу нашел квартиру и место в магазине. Да и выглядел парень целеустремленным и ухоженным, не то, что большинство моих подопечных.
Я подумал, что Андерсен выглядел более целеустремленным и ухоженным, чем сам Торрентини.
– Мне казалось, что парень далеко пойдет. Ведь ему всего-то было двадцать девять, когда сняли надзор. Да, есть судимость, но кому в наше время это мешает? Всегда же можно переехать в другой штат, – подмигнул инспектор, на мгновение оживившись. – И когда мы разговаривали с Френком в последний раз, он был очень воодушевлен.
– Когда это было?
– В декабре прошлого года.
– Вы уверены, что он был воодушевлен? У мистера Андерсена незадолго до этого умерла мать.
– Да что вы. Не знал, – инспектор начал что-то черкать в блокноте, видимо, планируя добавить в дело.
– Вы можете сообщить данные сокамерников Андерсена? – спросил Монти. – Точнее того мошенника, а не парня, который имел зуб на тещу.
– Только по официальному запросу. И лучше вам его адресовать непосредственно в тюрьму. А теперь извините. Мне пора навестить некоторых подопечных.
Когда мы вышли из офиса судебных инспекторов, Монти немедленно бросился к ближайшей телефонной будке. Я терпеливо ждал, пока он закончит переговоры со своим боссом, чтобы поискать место для ленча. Смотря сквозь стекло, я наблюдал, как Монти возбужденно постукивает деревянной рукой о стену кабины. Видимо, Боб Шустер по-прежнему не слишком доверял линии защиты, построенной на связи Синди Чен с Френком Андерсеном и его предполагаемой связи с уголовниками.
Монти вышел из телефонной кабинки весь взмокший и опираясь на трость сильнее обычного.
– Я сам собираюсь съездить в окружную тюрьму и разузнать о сокамерниках Андерсена. Ты уверен, что эта линия куда-то приведет, Дуг?
– Нет.
– Как? Но ты же говорил, что Френк Андерсен – единственный ключ к защите Эвана Линя.
– Френк Андерсен – единственный след к убийце Синди Чен, – вновь поправил я его. – Именно для этого меня нанял отец жертвы.
– И ты уверен, что Эван Линь ее не убивал? – медленно спросил Монти.
Любой адвокат, если он не является героем дамского романа, всегда допускает, что его клиент может быть виновен. Даже Кларенс Дарроу32 в свое время взялся защищать Леопольда и Леба и помог им избежать смертной казни. Возможно, именно это и отвратило меня от возвращения в юридическую школу Гарварда. Быть адвокатом – это как читать книгу, в которой тебя не интересует финал, а только вопрос, нельзя ли исказить некоторые главы в свою пользу.
Не так давно один фед заявил, что у меня инстинкт ищейки – не могу успокоиться, пока не найду виновного, даже если убийца успешно заметает следы33. При том, что меня совершенно не беспокоит, получит ли убийца в итоге справедливое возмездие. Если меня не вызывали повесткой для дачи показаний, я никогда не следил за судьбой тех, кого разоблачил, пусть они и причинили значительный урон мне и моим близким.
Но знать заранее, что человек виновен, выслушать его исповедь, а потом все равно пытаться найти ему оправдания или искать способы защитить от жестокой системы правосудия – для этого нужно наверное быть таким упертым христианином, как Монтгомери Фостер или преподобный Линкольн.
– Эван Линь не убивал Синди, – ответил я. – Я это точно знаю.
– Откуда?!
– Не могу сказать. Тайна клиента.
– Эван Линь даже не твой клиент.
– Тогда просто обещание. Придется мне поверить на слово. Давай сходим перекусим и выясним, как мы можем выследить неуловимого Андерсена. Хотя погоди минутку, я позвоню в свою службу, узнаю, нет ли новых сообщений.
Трубку взяла Белла, и услышав ее привычный голос, я обрадовался.
– Час назад вам звонил мистер Хопи. Впрочем, он настаивал, что он не мистер, а просто Хопи. Просил передать, что в Колдуотере произошло убийство.
Глава 34
– Если хочешь, можешь отправляться в тюрьму и искать там своего безымянного мошенника, а я отправляюсь обратно в Колдуотер, – заявил я Монти, когда мы жевали безвкусные сэндвичи в ближайшем «драгстори».
– Почему ты уверен, что это убийство связано с нашим делом?
– Хопи так просто бы не позвонил. Кстати, интересно, как он узнал мой номер телефона. Вот проныра. Старый криминальный журналист из Сан-Франциско. Не удивлюсь, если у него уже есть объемное досье на мистера Андерсена, и он знает, как тот связан с нашим делом.
– Ладно, я еду с тобой. Вот только позвоню Полли и скажу, чтобы не ждала сегодня обратно.
Леопольдина была женой Монти уже семь лет, а в начале года в их семье появилось долгожданное пополнение в лице пухлощекого Элайджи Кеннета Дугласа Фостера, моего крестника. Увеличение семьи Монти и стало главной причиной того, что он оставил работу общественного защитника и использовал все связи, чтобы прорваться в бюро Боба Шустера.
– Передавай жене привет! – крикнул я.
Через десять минут мы выехали обратно в сторону Колдуотера, не пробыв в столице округа и двух часов.
По дороге