Да, в целях обороны, да, так было нужно, и мне совершенно не стоило по этому поводу себя корить или мучиться угрызениями совести, но всё равно это был не тот опыт, который я хотел получить. Но пришлось. И похоже, всё складывалось так, что этот опыт мне предстояло повторить: третий огневик сдаваться явно не собирался.
А Добран, как выяснилось, не собирался всё время просто стоять и ждать, когда кто-то решит его судьбу. Мальчишка воспользовался тем, что державший его за руку бордовый плащ отвлёкся на мой бой с его товарищем, и вырвался. И бросился наутёк. Огневик бросился за ним и даже смог ухватить пацана за ворот рубахи, но толку от этого не было — рваньё не выдержало, кусок рубахи остался в руке у огневика, а Добран скрылся за ближайшими кустами.
Огневик выругался и направился ко мне. Но в отличие от своего товарища, не бежал. Шёл размеренно, демонстрируя мне свой меч и намерение драться до конца. Я ждал, сжимая рукоять меча.
Когда между нами осталось не более пяти метров, и противник уже собирался броситься на меня, снова раздался неприятный свистящий звук, и в землю перед огневиком вонзилась стрела. Буквально в сантиметрах от его правого сапога. Бордовый плащ тут же остановился, а я опять озадачился вопросом: кто это стреляет? Неужели Велимира догадывалась, что ситуация сложится подобным образом и кого-то наняла?
Пока я размышлял на эту тему, огневик сделал осторожный шажок вперёд, но очередная стрела, воткнувшись перед ним в землю, отбила у него всякое желание куда-либо идти. Он просто замер. А потом начал потихоньку отступать. Однако ещё одна стрела, воткнувшаяся сбоку и немного позади от него, толсто намекнула, что лучше оставаться на месте.
А затем я услышал за спиной хруст веток и обернулся на звук. И почувствовал, как у меня глаза вылезают из орбит от удивления. Из-за деревьев, держа в руках лук с натянутой тетивой, выходила… Ясна.
Девчонка шла, не спеша, целилась в огневика, и выражение её лица не сулило тому ничего хорошего, если он вдруг надумает совершить глупость. Я тоже направился к нему, сжимая меч. Бордовый плащ интуитивно попятился, но быстро понял, что это не лучшая идея, и снова застыл.
— Брось оружие! — крикнул я огневику.
Тот кивнул, медленно опустился на колени, бросил меч впереди себя и поднял руки — самый правильный поступок в сложившейся ситуации. Я подошёл, взял его оружие, отбросил подальше и сказал:
— Сейчас я задам тебе несколько вопросов. От того, как ты на них ответишь, будет зависеть твоя жизнь.
Пленник снова молча кивнул, давая понять, что принимает правила. Затем, пока Ясна держала его на прицеле, я связал ему руки за спиной и усадил на землю, прислонив к старому пню. В принципе руки можно было и не связывать, но так надёжнее, зачем рисковать? К тому же я собирался допрашивать огневика не на расстоянии, а при непосредственном физическом контакте, чтобы быть уверенным в правдивости его ответов.
— Как ты здесь оказалась? — спросил я у Ясны, закончив с пленником.
Вместо ответа Крепинская княгиня бросилась мне на шею, швырнув лук в траву, и крепко меня обняла. Не отпускала примерно минуту, а потом прошептала мне прямо в ухо:
— Я так рада, что ты живой.
— Я тоже этому рад, — сказал я. — Но всё же, как ты здесь оказалась?
— Потом расскажу, — ответила Ясна, разрывая объятия. — Давай сначала его допросим.
Серьёзный подход, сразу видно — дочь князя. Я подошёл к пленнику и взял его за подбородок, чтобы обеспечить тактильный контакт. Выглядело нелепо и пафосно, но необходимо было разыграть представление, чтобы ни он, ни Ясна ничего не заподозрили.
— Зачем вы вели нас в рощу? — задал я первый вопрос, хотя ответ на него знал.
— Мы должны были убить тебя, — честно ответил огневик.
— Меня? — уточнил я. — Или нас.
— Только тебя.
И снова не соврал. Выходит, я ошибся, и подробный ответ оказался для меня довольно неожиданным.
— А мальчик? — спросил я. — Что вы должны были сделать с ним?
— Этого я не могу сказать, — ответил огневик.
— Если хочешь жить, то придётся напрячься и смочь, — сказал я, а Ясна подняла лук, вложила в него стрелу и демонстративно натянула тетиву.
— Нет, не могу.
— Можешь. Потому что у тебя нет выбора. Точнее, есть, но он невелик: ты можешь рассказать обо всём по доброй воле или после пыток. Но так или иначе информацию мы из тебя выбьем. Выбирай как.
Я не представлял, как пытать пленника, да и не хотел этого делать, если честно, поэтому оставалось надеяться, что он поверит в перспективу пыток, и она его не обрадует. И он поверил.
— Мы должны были дойти с мальчишкой до путевого стана, там взять повозку и отвести его в Браноборск, а там передать в Дом братства, — произнёс огневик спустя некоторое время.
— Зачем? — спросил я.
— Не знаю, — ответил пленник. — Я просто получил приказ и выполнял его.
— Ты понимаешь, что в нас нет скверны, что нас оболгали и мы ни в чём не виноваты?
— Я выполнял приказ.
Огневик не пытался оправдаться, он просто объяснял. Смотрел спокойно, без страха. Он был частью системы и просто выполнял приказ вышестоящего. У него не было права этот приказ обсуждать или отказаться от его выполнения. Сказали убить — иди и убивай. Для этого мира такое было нормой, тут было глупо предъявлять какие-то претензии.
— Есть ещё что-то важное, что ты мог бы нам сообщить? — спросил я.
— Нет, — ответил бордовый плащ. — Больше мне вам сообщить нечего.
Не соврал. Я отпустил подбородок пленника, встал и призадумался. Надо было теперь решать, что с ним делать: убивать безоружного — перебор; отпустить — опасно; связать и бросить в роще — то же самое, что и убить. Ночью с почти стопроцентной вероятностью придут звери и сожрут беднягу.
Однако принять решение я не успел — Ясна выпустила стрелу. Я даже и не понял сразу, в чём дело, смотрел в это время в сторону. Поэтому сначала услышал звук вибрации тетивы и, лишь бросив взгляд на огневика и увидев торчащую у него из груди стрелу, осознал, что произошло. Девчонка попала бедняга прямо в