– Закрой глаза, – сказал он, и она подчинилась, хотя ощущала, как страх обвивается вокруг ее разума, как лозы, пытающиеся задушить.
Астрид почувствовала прохладное прикосновение пальцев ко лбу. Каждый мазок был медленным, но твердым, словно он вырезал что-то невидимое прямо под ее кожей.
– Этот символ… – начал он, его голос звучал тихо, почти шёпотом, – это щит. Он удерживает тех, кто наблюдает. Тех, кто ждет, чтобы сломить тебя.
Его слова проникали в её сознание, как отголоски чего-то древнего, давно забытого. Она чувствовала, как его пальцы оставляют на её коже линии, которые были больше, чем просто рисунок. Это было что-то живое, что-то, что пульсировало энергией.
Когда он закончил, она медленно открыла глаза. Ее взгляд встретился с его, но она не могла долго смотреть в эти бездонные тёмные глаза, словно боялась утонуть и затеряться в них навсегда.
– Что это за символ? – наконец вырвалось у нее, ее голос дрожал, но в нём звучала решимость.
Хальдор молча взял свечу со стола и поднял её к её лицу. Свет заиграл на её лбу, и она увидела своё отражение в тёмной жидкости в чаше. Символ был знакомым: круг, из которого стремились острые, ломанные линии, словно ветви дерева, которые тянутся к небу, чтобы схватить его.
– Я видела это, – сказала она, её голос стал почти шепотом. – На капище. И там, на амулете, который я нашла в лесу…
Хальдор не удивился. Его взгляд стал еще тяжелее, словно вес его знаний давил на юную гостью.
– Это знак перехода, – сказал он наконец. – Он защищает тех, кто стоит между двумя мирами. Между тьмой и светом.
Ее дыхание стало прерывистым.
– Перехода куда? – спросила она, чувствуя, как холод пробирается к сердцу.
– Туда, где боги смотрят прямо в душу, – ответил он, его голос стал почти зловещим. – И если ты не готова, они найдут способ уничтожить тебя. Поэтому я и хотел защитить.
Слова Хальдора были пропитаны чем-то древним, чем-то, что она не могла осознать. Но в глубине души она уже знала, что этот символ был ключом к чему-то большему.
Она снова посмотрела в чашу, где её лицо отражалось в кровавой жидкости, и почувствовала, как внутри разгорается тревога. Этот символ был не только защитой. Он был клеймом. И теперь она была связана с теми, кто смотрел из тьмы.
***Лес вокруг был тихим, но это была не та тишина, которая успокаивает. Это было молчание чего-то древнего и бдительного, как будто сами деревья прислушивались к каждому их шагу, замерли в ожидании чего-то неизбежного. Хальдор шёл впереди, его фигура казалась частью этого леса – его темноты, его тени. Астрид следовала за ним, стараясь не отставать, хотя мысли не давали ей покоя.
– Почему жрецы живут отдельно? – спросила она, наконец нарушая тишину.
Хальдор на мгновение замедлил шаг, но не обернулся.
– Потому что мы больше не принадлежим людям, – ответил он, его голос звучал спокойно, но в нём чувствовалась тяжесть. – Когда мы становимся жрецами, мы отдаём себя богам. Обычные поселения… отвлекают.
Астрид нахмурилась, глядя на его спину.
– И всё же вы нужны деревне, – заметила она. – Вы приходите, проводите обряды, даете советы. Разве это не связь?
Хальдор слегка повернул голову, но его лицо оставалось скрытым в тени.
– Связь, но не принадлежность, – ответил он. – Мы наблюдаем. Направляем. Но не вмешиваемся в их жизнь. Это цена нашей роли.
Ее шаги стали медленнее, она задумалась над его словами.
– Это цена или выбор? – спросила она спустя мгновение.
Хальдор остановился и обернулся. Его тёмные глаза встретились с её взглядом, и Астрид почувствовала, как её дыхание перехватило.
– Иногда одно становится другим, – сказал он, его голос был тихим, но в нём звучала твёрдость. – Ты не можешь быть ближе к богам, покуда тебя удерживает человеческое.
Она отвела взгляд, чувствуя, как эти слова отзываются в ней странной горечью.
– А сколько вас? – спросила она, переводя разговор.
– Не так много, как думают, – ответил он, продолжив идти. – Каждый жрец – это избранный. Мы приходим из разных мест, из разных судеб. Но после перехода прошлое теряет значение.
Астрид шагала за ним, её глаза блуждали по корням деревьев, переплетающимся, как паутина.
– Вы избранные? Что это значит? Кто делает этот выбор? – уточнила она, чувствуя, как её голос дрожит от внутреннего напряжения.
– Мы те, кого выбирают боги, – ответил он, не оборачиваясь. – Это не дар, Астрид. Это долг, который не каждый осмелится взвалить на себя.
Она почувствовала, как ее пальцы сжимаются в кулаки.
– Почему ты это делаешь? – спросила она, чуть громче, чем собиралась. – Почему остаешься одним из них, если это такое бремя?
Хальдор снова остановился, и его силуэт замер на фоне леса.
– Потому что это моя ноша, – сказал он. – Если я не понесу ее, кто тогда сможет?
Его слова прозвучали просто, но в них было что-то, что заставило ее смолкнуть.
Они дошли до кромки леса. Отсюда деревня уже была видна – ее крыши, дым из каменных труб, тихий шум обыденной жизни. Но Хальдор не сделал ни шага дальше, замер, будто наткнувшись на невидимый барьер.
– Дальше ты идешь одна, – сказал он, опуская взгляд на нее.
– Почему? – удивилась Астрид, хотя ответ был ей понятен.
– Потому что это не мое место, – ответил он. – Я редко вхожу в их поселение, никогда не делаю это без острой необходимости. Моя жизнь принадлежит лесу и богам.
Она посмотрела на него, ее мысли снова закрутились в вихре вопросов, но она не задала их.
Астрид осталась стоять на границе двух миров, чувствуя, как между ними тянется невидимая линия, которую ей предстоит пересечь. Она смотрела на крыши домов, которые выглядели такими знакомыми, но теперь казались чужими. Дым из труб поднимался к серому небу, но этот привычный образ больше не вызывал у неё тепла.
Хальдор уже собирался уйти, его силуэт растворялся в тенях деревьев, но что-то внутри неё вздрогнуло, не позволяя просто отпустить его.
– Подожди! – ее голос прозвучал громче, чем она ожидала, и разорвал мрачную тишину леса.
Хальдор остановился, но не обернулся.
– Я… – Астрид на мгновение замялась, но ее мысли бурлили, словно поток, который нельзя остановить. – Я не хочу возвращаться туда.
Он повернулся, его лицо