– Ты когда-нибудь задумывалась, что там, за лесом? – спросила тогда Сана, сидя на том же камне. Ее светлые волосы блестели на солнце, а глаза смотрели на горизонт с непередаваемой тоской.
– Никто не знает, – сказала Астрид, стараясь, чтобы её голос звучал спокойно. – Боги сказали, что нам нельзя туда. Это опасно.
Сана повернулась к ней, ее взгляд был острым и печальным одновременно.
– Но почему? Разве не странно, что никто из нас никогда не видел, что там? Мы просто верим, потому что нам так сказали?
– Это не просто слова. Это законы, – ответила Астрид, но ее голос уже дрогнул.
– Законы, которые мы никогда не проверяли, – мягко возразила Сана. Она наклонилась, чтобы черпнуть воды ладонью, и посмотрела на ее блеск. – Знаешь, мне кажется, что там все по-другому. Другой воздух, другие люди. Может быть, там даже нет жрецов.
– Не говори так, – резко прервала ее Астрид, почувствовав, как слова сестры оставляют в ней странное чувство тревоги.
Сана лишь улыбнулась, но в ее улыбке было больше грусти, чем радости.
– Ты просто боишься.
– Конечно, боюсь, – ответила Астрид, посмотрев на нее с упреком. – Боги могут наказать нас за такие мысли.
Сана отвела взгляд, её пальцы провели по воде, нарушив ее зеркальную гладь.
– Может, они и есть наша тюрьма, – сказала она почти шёпотом.
Астрид тогда не нашла, что ответить.
Теперь, сидя на том же камне, она смотрела на воду и пыталась вспомнить выражение лица сестры в тот момент. Улыбка. Грусть. Решимость. Всё это переплеталось в ее воспоминаниях.
«Может, они и есть наша тюрьма.»
Эти слова резонировали в ее голове. Она всегда гнала их прочь, не позволяя им пускать корни. Но теперь… Теперь, когда Саны больше не было, эти мысли возвращались, отравляя ее сознание.
Она посмотрела на лес за спиной. Деревья стояли высоко, их кроны тянулись к небу, но ни один луч света не пробивался сквозь их плотный купол.
– Что там? – прошептала она, обращаясь к тишине.
Если этот вопрос так мучил ее сестру, она не могла не задаться им сейчас, сидя на их укромном мете. Она пыталась представить другой мир, о котором говорила Сана. Там, за деревьями, могли быть горы, поля, реки, о которых они никогда не знали. Могли быть деревни, где люди жили иначе. Где они не подчинялись жрецам, где не было капищ и отваров, где никто не пропадал без следа. Однако все могло быть и иначе: быть может, жнецы сторожат жителей от нечто настолько непостижимо ужасного, что даже богам пришлось покинуть земли, чтобы не отравиться скверной.
И чем дольше она смотрела на воду, тем сильнее становился ее страх. Если Сана ушла туда, что ее там ждало? Что могло быть настолько страшным, что даже жрецы запрещали говорить об этом?
Астрид подняла руку, зачерпнув холодную воду. Ее пальцы дрожали, а отражение на поверхности размывалось от ее прикосновения.
– Я не знаю, где ты, – прошептала она, глядя на своё отражение. – Но если это правда, если за лесом что-то есть, я найду тебя и верну домой.
Вода тихо всколыхнулась, отражение исчезло, оставляя только гладкую, пустую поверхность. Астрид почувствовала, как страх и решимость переплетаются в ее сердце, заставляя его биться сильнее.
***Астрид шла все дальше, углубляясь в лес. Деревья вокруг нее становились выше, их стволы казались древними, а ветви переплетались так плотно, что небо исчезло из виду. Здесь лес был иным: он дышал тяжело, как живое существо, смотрел на нее тысячью невидимых глаз. Шорох опавших листьев звучал как шёпот, а ветер, который сопровождал ее на опушке, здесь стих, оставив только странную тишину.
Астрид остановилась, ее сердце стучало быстрее. Она знала, что деревня всегда была окружена лесом, но никогда не задумывалась, что было за его пределами.
«Почему нам запрещено уходить?»
Этот вопрос преследовал ее с самого детства. Жрецы говорили, что за лесом опасности, что только боги могут пройти сквозь него и вернуться. Но что, если это просто ложь?
Она сделала ещё один шаг, чувствуя, как что-то в ее душе восстаёт против этих границ. Она всегда боялась идти дальше, но теперь страх сменился решимостью.
Внезапно шорох позади заставил ее вздрогнуть.
– Куда ты направляешься?
Голос был низким, почти хриплым, и в нем явно звучала угроза. Астрид обернулась и увидела фигуру, вынырнувшую из теней. Это был жнец.
Мужчина стоял неподалеку, высокий и плотный, его плечи покрывал грубый плащ, а в руке он держал лук, со спины выглядывал колчан со стрелами. Его лицо наполовину скрывал капюшон, но глаза смотрели пристально, с недоверием.
– Я просто гуляю, – быстро ответила Астрид, чувствуя, как внутри всё сжимается.
– Гуляешь, – повторил он, сделав шаг ближе. – Ты слишком близко к границе.
Слово «граница» прозвучало как предупреждение.
Астрид подняла подбородок, стараясь сохранить твёрдость.
– Я не знала, что здесь граница, – сказала она.
– Ты знала, – тихо сказал он, но его слова прозвучали, как удар.
Она сглотнула, её руки непроизвольно сжались в кулаки.
– Почему мы не можем уйти за нее? – прямо спросила она, её голос звучал тише, чем она рассчитывала.
Жнец остановился, его взгляд на мгновение смягчился, но потом он покачал головой.
– Потому что там нет ничего для тебя, – сказал он. – Только тьма.
Астрид посмотрела вглубь леса. Тьма действительно сгущалась впереди, но что-то в этом казалось ей ложным.
– Как ты можешь это знать? – спросила она. – Ты был там?
– Я видел достаточно, – ответил он, его голос стал тверже. – Достаточно, чтобы понять, что никто не должен уходить.
– Может, вы боитесь, что там есть что-то, что вы не можете контролировать, – сказала Астрид, чувствуя, как в ней вспыхивает гнев.
Раньше она не позволяла себе подобной вольности, но казалось, что в последние дни нашелся источник смелости, граничащей с безрассудством.
Жнец подошёл ближе, его фигура казалась еще более грозной.
– Ты думаешь, что знаешь больше, чем жрецы? – его голос звучал холодно, почти пусто. – Ты думаешь, что ответы лежат за этим лесом? Ты наивна и глупа, если кусаешь руку, что кормила тебя долгие годы.
Она не знала, что ответить. Его слова были острыми, как лезвия, но в них было что-то… странное. Как будто он знал больше, чем говорил. Астрид сжала ладони в кулаки, чтобы жней не почуял ее леденящий страх, не увидел дрожь в тонких пальцах.
– Я хочу понять, – наконец сказала она, чувствуя, как ее голос дрожит.
– Понять? – жнец покачал головой, его взгляд стал тяжёлым. – Ты слишком молода, чтобы понять,