— Я так устала, Андрей. В последние полгода моя жизнь — сплошные испытания.
— Знаю, — сказал он. — Но не переживай по этому поводу, я не дам тебя больше в обиду.
Я кивнула. Медленно.
Он взял меня за руку и сжал мои пальцы. Все проблемы отступили сразу на второй план. Этот допрос, суд, накопившаяся усталость — всё не важно. У меня теперь есть он.
— Это ведь закончится, да? — тихо спросила я.
— Закончится. Но ты должна знать: это не первый случай. И не только в твою смену это происходило.
Я подняла взгляд. Внутри всё снова сжалось. Я понимала к чему он клонит и кого подозревает. Я и сама уже понимала, кто стоит за этим, но не хотела этого признавать.
— Что ты хочешь сказать?
Он откинулся на спинку стула, посмотрел прямо:
— Я точно знаю, кто за этим стоит и у него очень большие проблемы.
Глава 48
Дни после того вечера с Андреем потекли как-то иначе. Не то чтобы все проблемы разом исчезли — суд по разделу имущества и долгам ещё предстоял. Да и история с пропавшим фентанилом и подозрениями в адрес Артёма не была завершена.
Но внутри что-то изменилось. Появилась точка опоры, ощущение, что я больше не одна барахтаюсь в этом болоте.
Новость об Артёме я узнала от Наташи на следующее же утро. Она подкараулила меня у раздевалки с чашкой кофе и заговорщицким видом.
— Слышала? Смирнова нашего отстранили от выездов, — прошептала она. — Пока идет проверка по этим… препаратам. Его перевели в архив, бумажки перебирать. Говорят, Андрей Викторович лично распорядился.
Я замерла, переваривая новость. Отстранили… Значит, подозрения Андрея были не беспочвенны. Часть меня почувствовала небольшое удовлетворение — так ему и надо после всех его слов и обвинений. Но другая, та, что помнила его как друга и надежного напарника, ощутила укол жалости и неловкости. Как бы там ни было, он попал в серьезную передрягу. И косвенно, я тоже ощущала свою вину и причастность к этому.
— Понятно, — только и смогла сказать я.
— Ты не рада? — Наташа удивленно вскинула брови. — После того, как он тебя грязью поливал?
— Рада — не то слово, Наташ. Просто… все это сложно. Жаль, что так вышло.
— Ну, сам виноват, если вляпался, — пожала плечами подруга. — Зато тебе теперь спокойнее работать будет. Кстати, как тебе новый? Пирогов этот?
— Нормальный, — кивнула я. — Толковый парень. Спокойный, не суетится. С ним легко работать.
И это была правда. Денис оказался отличным напарником. Умный, быстрый, с хорошей реакцией и, что немаловажно, без лишних эмоций и неуместных шуток. Мы сработались почти сразу. Он внимательно слушал мои указания, быстро учился, а иногда и сам подсказывал верные решения, как в том случае с ботоксом. Работать с ним было комфортно и надежно.
А через пару дней в нашу бригаду вернулся Виктор Петрович. Он появился на станции, всё ещё немного прихрамывая и опираясь на палочку, но с прежней широкой улыбкой на лице.
— Ну, принимайте блудного водилу! — пробасил он, входя в ординаторскую.
— Петрович! Родной! — я бросилась к нему обниматься. — Как же мы рады вас видеть! Как нога?
— Заживает потихоньку, дочка! Врачи сказали, ещё пару недель реабилитации, но за руль уже можно. Да и устал я уже дома сидеть. Сколько можно то? Так что готов снова возить вас, спасателей моих! — он по-отечески потрепал меня по плечу. — Слышал, у вас тут весело было без меня?
— Не то слово, Петрович, — вздохнула я. — Но главное, что вы вернулись! Теперь наша команда снова в сборе! Ну, почти…
Он понимающе кивнул, его взгляд на мгновение стал серьезным. Все на станции уже знали про отстранение Артёма.
С возвращением Петровича и появлением Дениса работа пошла как по маслу. Мы ездили на вызовы, спасали людей, и я снова чувствовала себя на своем месте. Сложные случаи больше не пугали, а приносили профессиональное удовлетворение.
Мы с Денисом действовали слаженно: инфаркт у пожилого мужчины в парке, тяжелый анафилактический шок у девушки после укуса осы, ребенок с отравлением — мы справлялись со всем, поддерживая друг друга. Я снова чувствовала себя уверенно, знала, что могу положиться на напарника и водителя. Это было так важно после всего пережитого.
Отношения с Андреем тоже развивались. Мы виделись почти каждый день. Иногда он заезжал за мной после смены, и мы ехали ужинать в какое-нибудь кафе или просто гуляли по вечернему городу.
Иногда он звонил без повода, просто спросить, как прошел день. Он больше не держал ту ледяную дистанцию, которую пытался выстроить после Москвы. Он был рядом — сильный, уверенный, но при этом удивительно нежный и заботливый.
Он не лез с расспросами о Павле или суде, но я чувствовала его молчаливую поддержку. Он рассказывал о себе — о работе в Москве, о своих увлечениях, даже иногда снова вспоминал Лену, но уже без той острой боли, скорее, со светлой грустью.
Я узнавала его всё лучше — не только как начальника, но и как мужчину. Умного, сложного, со своими шрамами, но невероятно притягательного.
Наши встречи часто заканчивались у него дома. Та ночь в его квартире не была случайностью или ошибкой. Она стала началом чего-то нового, волнующего, пугающего и прекрасного одновременно.
Страсть, вспыхнувшая между нами, не угасала, а разгоралась только сильнее. Каждое прикосновение, каждый поцелуй были наполнены нежностью и желанием. Рядом с ним я забывала обо всех проблемах, чувствовала себя защищённой, желанной, любимой.
Да, кажется, я влюбилась. По-настоящему. В своего начальника. В мужчину, который поклялся себе больше никогда не заводить отношений на работе. Это было безумием, но я ничего не могла с собой поделать. И, кажется, он чувствовал то же самое.
Однажды вечером, когда мы сидели у него на кухне с бокалами вина, зазвонил мой телефон. Незнакомый номер.
— Алло?
— Ксения Сергеевна Ларина? Здравствуйте. Это лечащий врач Антона Смирнова из областной больницы. Вы просили позвонить, если будут новости. Так вот, хочу сообщить вам хорошую новость. Антона сегодня выписали домой. Состояние стабильное, динамика положительная. Впереди еще долгая реабилитация, но самое страшное позади. Он просил передать вам огромное спасибо. Сказал, что вы спасли ему жизнь.
Я слушала врача, и слёзы сами покатились по