Тут же за ним выскочила полненькая темненькая женщина. В руках у нее был половник, а на языке такая ругань, от которой смутился даже Аннико. Увидев старика, она надменно хмыкнула и вернулась внутрь. Сказитель последовал за ней.
Если на улице было столпотворение, то на летней кухне, как сообразил Аннико, творился настоящий хаос. Дикий, безудержный, переливающийся различными цветами, кричащий на неизвестных языках и пахнущий всеми вкусами, которые можно было найти в Лабиринте. Этот хаос был совершенно неподвластен какой-либо логике, и при этом он был управляем. В центре этого шторма, как неприступная скала, стоял маленький пухлый человечек с тонюсенькими, закрученными кверху усиками и смешной шапке, напоминающей скрученное пирамидой полотенце со страусиным пером на вершине. Его писклявый и режущий голос как нож полосовал налево и направо, разделяя потоки и управляя движением. Это и был Волын – распорядитель мероприятия.
Протиснуться к нему оказалось делом не простым. Несколько раз кто-то наступил Аннико на ногу, несчётное количество толчков получило его костлявое тело, и один раз крупный металлический поднос просвистел у него над головой, видимо, с целью укоротить сказителя на пару сантиметров. Когда все препятствия были преодолены, осталось самое главное – обратить на себя внимание распорядителя. А сделать это оказалось сродни подвигу. Рискуя сорвать голос – его орудие заработка, Аннико долго старался перекричать шум толпы и самого Волына, прежде чем тот повернул на гостя свое пухлое лицо.
– Кто такой? – Его усы недовольно задергались, словно хвостики черных мышек.
– Я Аннико, сказитель. К вам меня направил Леонил.
Распорядитель сморщился, словно будто съел лимон, что-то отрывисто крикнул через голову прибывшего.
– Чинитель? Бобрико? Кто куда отправил?
– Леонил отправил, а я…
– Леонил, Шмелонил. Мне какая разница? Ты кто такой?
– Аннико меня зовут…
Волын не дослушал, он выхватил у пробегавшей мимо девушки лопатку, огрел ею стоявшего рядом мужичка, который нерасторопно пытался открыть какой-то бочонок. А затем запустил эту же лопатку в сторону здоровенной плиты. Орудие кулинарии попало по затылку той самой полной женщины, которую Аннико встретил в дверях. Видимо, цель была достигнута, так как именно к ней были направлены следующие слова распорядителя. Что-то про тефтели и про время остудить и все это было сопровождено движениями рук, означающими, что все нужно делать в разы быстрее. Затем Волын снова обратился к гостю.
– Я Аннико, сказитель!
На этот раз распорядитель услышал, так как глаза его округлились, а усы затанцевали кадриль.
– Тот самый? Аннико сказитель?
Обращение “Тот самый” понравилось гостю куда больше.
– Да, тот самый! Леонил отправил меня к распорядителю, чтобы мне объяснили что от меня требуется.
– Распорядитель это я – Волын, к вашим услугам. А имя Леонил я никогда не слышал. Может подзабыл, хотя это глупость, у меня отменная память. Но имен прислуги я могу и не знать. Как замечательно, что в нашей программе будете вы. Сударь Глазок будет очень доволен!
Распорядитель оказался активным человечком. Уже через несколько минут об Аннико знало все поместье, и он мог свободно перемещаться куда ему вздумается и совать нос в любые дела, за исключением разве что кухни. Но туда сказитель и сам решил больше не заглядывать. В еде он был аскетичен, и стряпня его мало интересовала. А вот баня! Это дело!
К сказителю были приставлены двое мальчишек “на побегушках“. Одного Волын нашел сразу, второго притащил за воротник дюжий мужичок. Им оказался тот паренек с соломенными волосами, который, по видимому, промышлял мелкими шалостями на кухне. Мужик толкнул его к Аннико и пригрозил кулаком.
– Смотри, все батьке доложу. Прохвост!
Затем обратился к сказителю.
– Этот прохиндей – Малёсик.
– Малёк, – задорно поправил светлоголовый мальчуган.
– А ну молчать. А второй, – он указал на ссутулившегося паренька, тихо стоявшего в стороне, – Пашик.
Пашик учтиво поклонился, его густые темные волосы до плеч упали на лицо, и он заложил их за уши спокойными размеренными движениями. На виске у мальчишки Аннико заметил свежий шрам, словно от веревки.
– Мне и одного достаточно, – гость кивнул в сторону Пашика, – этот вполне сойдет.
– Нет, отец. Волын сказал обоих, так что принимай обоих. С Пашиком проблем не будет, а этого, коли что, и клюкой можно образумить. – Он недобро глянул на Малёсика.
– Я таким не промышляю. Уж с детьми тем более.
– Ну как знаете. Будет юлить, скажите Волыну, или мне.
С этими словами мужичок ушел, не сказав, где его искать в случае чего, и даже не назвав имени.
– Пашик, – обратился Аннико к темноволосому мальчику, – разведай-ка мне про баньку. Когда, что, почём.
Парень лишь кивнул и тут же неспешно направился к берегу Вертлюги.
– Смышленый.
– А у Глазка дураков не держат, – подал голос светлоголовый. – Ну коли я больше не нужен, вы, дедушка, зовите если что. А я пока по делам.
Он уже собрался рвануть в сторону, но Аннико его остановил. Сказителю не хотелось, чтобы этот бандит натворил каких-нибудь дел, пока находится под его опекой. Он смерил мальчишку пристальным взглядом, что-то соображая, затем кивнул.
– Знаешь что это? – Он снял с плеча чехол с кантеле.
– А как же. Голос – оружие, а это, – он указал на музыкальный инструмент, – прицел. Музыка целит в сердце, а слова наносят удар.
Аннико застыл, не ожидая такого ответа от оборванца.
– Это кто сказал?
– Тятька мой любитель помузицировать. У него правда дудка только, но и на ней он неплохо выдаёт. А когда не играет, начинает болтать без умолку. Так я ж не дурак. Кой-чего слышу, да на память кладу.
– Как там тебя, говоришь, звать? Малёсик?
– Малёк! Не люблю Малёсика, как-то по-девчачьи.
– Ну хорошо, Малёк. Тогда держи прицел. – Не без волнения Аннико протянул мальчишке своё кантеле, и тот нежно принял его, словно рыцарь, получивший меч от короля.
– Деда, ты серьезно. В смысле – Вы!
– Серьезно. А ты знаешь какая это ценность?
– А то! Любой музыкальный инструмент, это частичка души музыканта. А это ж кантеле сказителя. Это ж… это ж…
– Тогда понимаешь какая на тебе ответственность?
– А то! Я не подведу! Я за нее драться буду хоть бы и с Пашиком!
– Не надо ни с кем драться. Только смотри, чтобы она была в целости.
Аннико не прогадал. Кантеле словно привязала Малька к нему. Мальчишка не отходил от сказителя ни на шаг и благоговейно носил вверенный ему инструмент.
Глава 7
Пир начался ближе к вечеру. По традиции пригласили всех, кто хотел прийти. По дорогам были разосланы гонцы, которые звали каждого