А тем временем лежать становилось всё жарче, а дышать все сложнее. Каким бы выносливым не был Хами-хама, но даже он застонал от невыносимого испытания. И в этот момент глаза его открылись. Нет, ленты все еще плотно закрывали их, но при этом медведь четко увидел зелёное свечение и в нём знакомую фигуру. Она навевала воспоминания и притом не самые хорошие, потому что была связана с чем-то до боли неприятным. У ног незнакомца копошился клубок змей. Или это только одна змея? Или червь? Вся эта картина и чувство древней тоски, исходившей от неё, должны были навевать неприязнь и страх, но Хами-хама ничего подобного не ощущал. Образ перед его глазами был связан с очень мрачным эпизодом его жизни, но при этом он не вызывал никаких скверных воспоминаний в данный момент.
Червь оторвался от ног видения, заскользил к медведю, остановился в двух шагах от него и приподнял голову. У него не было глаз, рта, или любых других органов – только приплюснутая веретенообразная морда, от которой исходили еле заметные волны. Хами-хама слышал эти волны, но разобрать ничего не мог. Он попытался обратиться к червю, но замотанный рот мешал произнести хоть слово.
Становилось жарче, и медведь почувствовал, как голова начинает кружиться. Червь возвышался перед ним, а за его спиной неясная фигура стала растворяться и Хами-хама ощутил непонятное облегчение. В тот момент, когда незнакомец исчез, медведь потерял сознание.
И тут же очнулся в доме своего друга в Смрадных болотах. Глаза его были свободны, он мог слышать звуки и шевелить губами. Жуткий жар пропал. И – о чудо! – он чувствовал себя совершенно здоровым, хоть и порядком ослабевшим.
Хами-хама приподнялся на локтях. Он все еще лежал на полу.
– Проснулся. Наконец-то. Спать ты уж очень силен. – Фигура Шлепеня-Топеня подплыла к нему.
– Долго я спал?
– Да уж не мало. Болотник, тот успел и домой и воротиться. А уж луна – и так и так понырять приноровилась.
–То есть дня два, – перевел сумбурную речь друга Хами-хама.
– Ну если так – то да.
– Я видел кого-то. – Неуверенно произнес медведь и вздрогнул от того с какой скоростью Шлепень-Топень подскочил к нему.
– Рассказывай.
– Я думал ты мне расскажешь. – Удивился он. – Это ж ты меня лечил. Кстати, от чего лечил-то?
Глаза товарища весело поплыли на макушку желеобразной головы.
– От кого? Вот правильный вопрос. Смотри.
Он выудил откуда-то баночку, в каких обычно держат фонарики, и приблизил к морде Хами-хама.
Медведь присмотрелся и вздрогнул. Внутри банки, совершенно неподвижный, лежал ярко-зеленый червь.
– Чудеса. Вот его-то я и видел. Только был он в разы больше, с меня ростом.
Шлепень-Топень приблизился вплотную и навис над другом.
– Только его? Никого больше?
– Не только. – Хами-хама почесал подбородок. – Там был кто-то еще. Но я его не рассмотрел. Силуэт расплывался, а потом исчез. Вот только…. – Он запнулся.
– Только?
– Было ощущение, что я знаю этого кого-то. Что-то неприятное он во мне всколыхнул.
– Страх, ненависть? Отвращение быть может?
– Не думаю. Даже не знаю как подобрать слова. Просто показалось, что с ним связано что-то дурное в прошлом. Но при этом я чувствовал, что это уже прошло и никакого вреда от него не будет. Просто неприятный осадок, не более.
К ним подошел Болотник.
– Наверное это к лучшему.
Хами-хама посмотрел на него, затем на Шлепеня-Топеня.
– Что к лучшему? И кто это был? Вы же знаете! И что это за червь? Да и вообще, раз я видел его и теперь он здесь в банке, значит и тот другой тоже реален? Тогда где он? Неужели все еще во мне?
– Вопросов много. – Товарищ понизил голос и забулькал как-то заговорщицки. – Мы не знаем.
Этой фразе Хами-хама удивился. В Лабиринте было не так много вещей, о которых мог не знать Шлепень-Топень.
– Ты можешь чего-то не знать?
– Мы все чего-то не знаем. Но предположения есть, хотя они и смутные.
– Так вы меня посвятите?
Хами-хама задумался. Болотник рядышком пожал плечами, давая понять, что сам мало что понимает.
– Я не говорю о том, чего не знаю. – Забулькал Шлепень-Топень. Осколки должны сложиться, иначе в них ты увидишь искривленное изображение. Оно может привести к катастрофе. А катастрофа может быть. И она ближе, чем можно предполагать.
Он приподнял банку и слегка встряхнул ее. Существо внутри зашевелилось и испустило зеленоватое свечение.
Глава 18
Разговор затянулся на несколько часов. Но решения, что делать с червем, друзья не нашли. Шлепень-Топень изъяснялся туманно, присказками и никак не мог объяснить, что такое обитало внутри медведя. В конце концов Хами-хама понял, что товарищу практически ничего неизвестно о диковинном звере. Это напугало его. Шлепень-Топень знал почти все или имел хоть какое-то представление. Он не мог чего-то не знать вовсе. Успокаивало то что, червя извлечь он смог, значит кое-что о существе всё же было известно.
– Боюсь, что нет, – глаза Шлёпеня-Топеня уныло утонули в желеобразном теле, – то что я сделал… мы сделали… это древний способ извлечения паразита. Единственное, что можно сказать, паразит подвергся какой-то сильной магии. Возможно создан ею. И это всё.
Признание друга навеяло уныние и приглушило разговор. Теперь он протекал вяло, перемежался нестройными теориями и бессмысленными предположениями. Болотник даже умудрился предложить уничтожить червя, но сам же отверг эту мысль. Нельзя судить живое существо, не зная его вины. Это низко и подло. Никто из присутствующих не одобрил бы такого шага.
– Хотя, – скрипнул тот, – он же вроде как заразный. То есть – он и есть зараза. Болезнь. Если бы мы его не вытащили, он бы убил Хами-хама.
– Дитя он! Вот кто. – Булькнул Шлёпень-Топень.
– И что нам теперь делать? Уничтожить его не можем. Может быть оставим в качестве домашнего питомца?
Если бы хозяин болот мог нахмуриться, он бы это сделал.
– Не время для шуток, – пробурчал он.
– Но что-то с ним нужно делать, – Хами-хама налил себе ещё травяного чая – он придавал ему силы, которых у медведя было не так уж и много. За последние дни он порядочно похудел