– Ребятушки, – чуть не плача, прогудел Хами-хама. – Не время сейчас для игр. Вы же видите, как мне плохо. Мне не шалости ваши нужны, а помощь. Вспомните сколько раз и я приходил к вам на выручку. Подсобите, не погубите старого Хами-хама.
Третий вариант был самым рискованным, но в сложившихся обстоятельствах единственным возможным – продолжать идти. Куда и как долго, медведь не представлял, но не стал терять время и пошёл дальше, теперь уже не глядя по сторонам, не выискивая знакомых примет. Просто вперед, на сколько хватит сил.
"Мое место в лесу, средь высоких осин;
Птичьи песни звенят в тишине,
Они вносят меня в сладкий призрачный мир
Где таятся дух детства и сны
Забытые тропы, друзей голоса
Возникают в моей голове
И закрывши глаза, я бреду не спеша
По знакомым дорожкам домой.
Хами-хама любил сочинять стишки во время дальней дороги. Он верил, что так и путь сокращается и обитатели леса, становятся добрее к путнику. Сейчас ум медведя был затуманен и стихи выходили на редкость корявыми, но он надеялся, что они будут услышаны невидимыми жителями болот и, быть может, помогут в тяжкую минуту. А между тем сумрак все сгущался. Ноги то и дело натыкались на сучья, попадали в топкие ямы. Пару раз Хами-хама увяз не на шутку и если бы не надежный посох и заваренный в дорогу чай “Бодрый мишка“, то на этом его путь мог и кончиться. Вот только зелья бодрости практически не оставалось, а посох все чаще утопал в болотной жиже, не находя себе никакой опоры. Фонарики уже давно включились, но свет, который они давали бесследно рассеивался в темноте леса, как кристаллы соли в горячей воде.
– Неужели вот так и сгину в болоте? – Хами-хама остановился и осмотрелся. – Безумие или болото? – Он невесело хмыкнул, выбор был не велик. Вокруг невозможно рассмотреть хоть что-то, а соответственно и приметить знакомые тропы. Сил не оставалось. Медведь попытался поднять лапу, но болотная жижа намертво обхватила её. Удары посоха уверили путника, что вокруг сплошная топь.
– Вот и конец нашего путешествия. – Хами-хама сокрушенно поглядел на крыло бабочки, навеки застывшее в янтаре его посоха. Легкое зеленоватое пламя пробежалось по нему. – Быть может мы скоро встретимся. Если ты, конечно…
Он тяжело повалился назад и к своему удивлению сел на кочку, а не в мокрое болото.
– Ну хоть здесь подвезло. Небольшой подарок под самый занавес.
Невыносимая усталость навалилась на медведя, словно кто-то прикрыл его сверху тяжелым мокрым одеялом. Глаза сами собой закрылись. Из последних сил Хами-хама воткнул в мох свой посох и погрузился в забытье.
Фонарики еле мерцали посреди темных болот. Ветви деревьев склонились над уснувшим медведем и о чем-то долго шептались между собой. Внезапное зеленое мерцание спугнуло их и они расступились. Это янтарь на оголовке посоха зажегся ярким светом.
Глава 17
Тепло и жутко неудобно. Это первое, что пришло в голову Хами-хама как только он проснулся. Веки не хотели подниматься, но и не глядя он уже понял, что находится не в сыром болоте, а в каком-то помещении. Здесь было тепло, но вот лежать, видимо, приходилось на голом каменном полу, от чего порядком затекли все конечности. Голова гудела и громыхала сотнями барабанов, и все оставалось по-старому: ужасная слабость, во рту пересохло. Но при этом Хами-хама чувствовал, что его мысли не бессвязны и он вполне может контролировать их. Это был хороший знак. Оставалось понять, где он находится.
С трудом он приоткрыл сначала один глаз, затем другой. Все расплывалось первое время, но быстро пришло в норму. Он огляделся вокруг, пытаясь узнать хоть что-то знакомое. Это была темная комната с каменными стенами. Справа мерцало теплое оранжевое пятно света, на фоне которого мелькала темная фигура. Медведь попытался встать, но его ноги отказывались ему подчиняться. Тогда Хами-хама попробовал позвать незнакомца, но вышло не важно. Горло пересохло, а распухший язык с трудом ворочался во рту. И все же хриплых стонов, произведенных им, оказалось достаточно, чтобы его услышали. Фигура незнакомца бесшумно приблизилась и склонилась над ним. Какая же огромная была у него голова, или на нем был безразмерный плащ? Хами-хама вздрогнул, когда понял, что он продолжает видеть слабый свет даже сквозь склонившуюся фигуру, словно через мутную воду. Вздрогнул не от испуга, а от облегчения.
– Я добрался, – прохрипел он.
– Добрался, – услышал он знакомый журчащий голос.
Перед медведем стоял Шлепень-Топень, хозяин местных болот и его верный товарищ. Теперь глаза Хами-хама стали привыкать к полумраку и он начал узнавать знакомые очертания предметов. Небольшое помещение было логовом Шлепеня-Топеня, который называл его Каменюга, так как оно располагалось в огромном валуне, лежащем посреди круглой топи. Плоский, слегка заостренный с двух концов камень выдавался над землей на полтора метра, основная же его масса покоилась в глубине болота. Узкий вход был наверху, что всегда доставляло Хами-хама кучу неудобств. Медведь представлял сколько трудов стоило другу затащить его беспомощное тело внутрь. В Каменюге все было достаточно аскетично. Шлепень-Топень, будучи не совсем обычным существом, многими вещами просто не пользовался. Так вместо кровати стояла большая каменная чаша справа от небольшого очага, вырубленного прямо в стене. Именно он и давал мягкий, приглушенный свет. На подвесе кипел медный чайник внушительных размеров. Шлепень-Топень любил чай, и обожал печеньки и конфетки. Хами-хама пожалел, что не захватил с собой гостинец, как делал обычно, но в таком состоянии он об этом даже не вспомнил. Слева от очага стояла квадратная глыба, исполнявшая роль стола и четыре плоских камня вокруг в качестве стульев. Тут же рядом располагался единственный деревянный предмет мебели – стеллаж до потолка с небольшой столешницей, заставленный различными коробочками и баночками с продуктами и другими, нужными в быту, вещами.
– Как ты меня сюда затащил?
Шлепень-Топень булькнул. Это одинаково могло быть и смешком и недовольным фырканьем. Но Хами-хама уже давно научился различать эти невнятные звуки. Друг был доволен.
– Это та еще задача, протащить медведя сквозь игольное ушко. Но, будь спокоен, у тебя в болотах не мало друзей.
– Тебе помогли?
– А то! Один бы я не справился. Да он скоро появится. – Шлепень-Топень немного отступил и теперь свет от очага падал