Анна тут же вспомнила стартовый ритуал: начало гимна – запуск всех систем, а последний аккорд – включение стартовых двигателей.
Тейл приврал. Не минута – как минимум две…
«Восславься же, мир наш, под скипетром вечным…»
Подол платья зацепился за какой-то крюк, торчащий из бетона.
«Восславься, державный властитель, в веках…»
Она рванулась вперед, и целый клок тонкого эберского шелка с треском оторвался от подола.
«Всей мудростью этого мира отмечен…»
Сломался каблук, и пришлось сбросить туфли, которые держались на ногах каким-то чудом, пока Тейл тащил ее к ангару.
«Всю силу вселенной держащий в руках…»
Остатки верхней юбки свалились под ноги, и стоило немалых трудов сохранить равновесие.
«Под дланью державной, хранящей планету…»
О первую ступеньку трапа она все же споткнулась, но вовремя ухватилась за поручни.
«Сквозь тернии к звездам мы мчимся вперед …»
Десять-одиннадцать-двенадцать!
«На недругов козни найдет, что ответить…»
Последняя ступенька осталась позади, но люк уже начал закрываться. Надеяться на то, что Тейл станет ее ждать, было смешно.
«Великий могучий дарийский народ!»
Она все-таки споткнулась о сумку с инструментами, которая стояла посреди прохода. Видимо, техники, в честь мятежа бросившие работу, не сочли нужным убрать за собой. Ступню едва не прищемило закрывающимся люком, но в последний момент Анна успела отдернуть ногу. Теперь можно было просто лежать на алой ковровой дорожке и ждать, пока не начнется мягкая вибрация, и яхта неторопливо выплывет из стартового тоннеля, пройдет на малой высоте над центральными улицами и площадями столицы, а потом растворится в низких белоснежных облаках.
Нет! Флот едва ли не первым перешел на сторону мятежников, и огонь по бункеру вел крейсер «Эос», гордость Его Императорского Величества Первой эскадры.
Ее обожгла внезапная мысль об отце, который, скорее всего, лично повел в неравный бой имперскую гвардию и, конечно, не мог остаться в живых. Но Тейл! Он-то не может не знать, что, едва жерло тоннеля останется позади, придется встретиться с кораблями мятежников, которым хватит одного залпа, чтобы расправиться с беззащитной яхтой, где нет экипажа, а в капитанском кресле расселся придворный прощелыга с правами пилота-любителя…
Не хотелось появляться перед последним подданным в платье, разорванном до пупа, но времени на переодевание не было, и она, подобрав уцелевшую часть подола, направилась в пилотскую кабину.
– Успела?! Надо же… – Тейл выглянул из-за спинки кресла и как-то слишком уж двусмысленно подмигнул. – Хорошо выглядишь, принцесса…
То, что он внезапно перешел на «ты», потрясло ее не меньше, чем революция, штурм, бегство и разорванное платье.
– Как ты смеешь…
– Я? Смею? А почему бы и нет… – Он больше не оборачивался, он смотрел только вперед, на свет в конце тоннеля, который стремительно приближался. – Ты теперь никто. А у меня хотя бы есть эта яхта, а здесь добра – на всю жизнь хватит, если скромно… На любой планете. Так вот…
– Это моя яхта!
– Сядь-ка в кресло, а то сейчас перегрузка будет будь здоров… Сломаешься.
Она подчинилась. Действительно – унижение, которое сейчас приходится переживать, – не повод для того, чтобы желать себе смерти. Мертвым, как правило, труднее мстить своим обидчикам. Анна уселась в кресло штурмана, пристегнула ремни, и в тот же миг все тело налилось тяжестью.
Едва яхта пробила плотный слой облаков, а небо стало темно-фиолетовым, вокруг начали мелькать раскаленные стрелы плазменных импульсов, но все они проходили слишком далеко, как будто пилоты истребителей очень старались не попасть в цель.
– Да… Гордись, принцесса, рыцари неба в душе остались верны престолу. – Тейл усмехнулся. – Но это ненадолго. – Он потянулся к пульту управления маршевым двигателем.
– Стой! Ты! Безумец! – Анна попыталась остановить его, поскольку включение фотонного ускорителя всего в нескольких милях от поверхности планеты вывернет наизнанку этот город, разнесет в пыль все – и дворцы, и предместья.
– Не лезь! Кого жалеешь?! Тех, кто хотел тебя убить? Тех, кто предал тебя?!
Она попыталась перехватить его руку, но не успела. Тейл быстро и уверенно набрал на пульте нужную комбинацию цифр (откуда только узнал?) и спокойно нажал кнопку «Пуск».
– Не смей! – Но было поздно. Поверхность планеты под яхтой окрасилась алым цветом, и вскоре «шарик» начал заметно уменьшаться в размерах.
– Нет другого способа вырваться из этой дыры! – попытался оправдаться Тейл, но Анна его уже не слышала. Сознание покинуло ее в тот момент, когда городом, где прошла вся ее жизнь, овладел беспощадный испепеляющий смерч.
Она очнулась, ощутив, как жесткие липкие пальцы пытаются сорвать с нее остатки одежды. Выдержка, выдержка и еще раз выдержка… Тейл не должен понять, что его пленница в сознании, раньше, чем получит единственный точный, почти смертельный удар. Теперь, когда уже нет ни власти, ни привилегий, ни Родины, когда она осталась одна против целого мира, стоит умерить свою спесь. Пора научиться ждать, пора становиться сильной, пора отбросить чванство и высокомерие. И не надо себя жалеть – теперь это ни к чему. Холодный поток энергии медленно стекает по руке и скапливается чуть выше запястья. Еще немного, и все будет кончено – одним врагом станет меньше. Главное – нанести удар точно в цель, положившись на чутье, не дав дернуться векам даже на долю мгновения, чтобы не выдать себя. Малейшая ошибка – и все усилия пойдут насмарку, и, возможно, придется навсегда стать рабыней этого мерзкого безжалостного чудовища. Вот так – чуть ниже сердца. Только бы услышать его биение, только бы не промахнуться…
Тейл, похоже, так и не успел понять, что случилось. Его руки продолжали ползти по ее бедрам, а глаза уже остекленели, и голова начала валиться набок.
– Вот так… – Она скинула с себя его тело, которое с грохотом упало между кресел.
Почему-то вдруг захотелось расплакаться. Никогда раньше ей не приходилось применять этот удар против живого человека. Только отработка на манекенах – много-много раз, до исступления. Император Ламарк не жалел средств на образование любимой дочки, а тренера по боевым искусствам он выписал для нее с самой Земли. Тот, правда, за пять лет так и не выучил галакса, и Анна вынуждена была в необходимых пределах освоить окинавский диалект.
Но теперь, когда один ее удар вывел из строя крупного сильного мужчину, ей вдруг стало не по себе. Нет – никаких слез, никаких переживаний! Он сам виноват во всем