— И ты тех дел неплохой знаток. Вишь, как оно складывается, Иваныч: где шарюсь я, там и у тебя интерес всегда имеется.
— Можно ведь сказать и наоборот, — парировал Орловский.
— Вполне можно-с. Да только и не снилась мне такая ловкость, чтоб взятые у меня из сейфа сережки с изумрудами да «Крестовик» столь удачно в другом городе отыскать. Ты меня превосходишь в фарте.
Теперь уже Орловский с вызовом предположил: — Поэтому ты со мной неразлучен и постоянно пересекаешься?
— Aral Учусь, ты ж пограмотнее меня, — язвительно отозвался Турков.
— Это не жалко, Мирон Прохорович. Ну, а я запомнил, как в нашем разговоре до того, как перед «долушкой» Мохнатого столкнулись, ты высказывал пожелание, чтобы старое не поминать, затхлые дела не вытаскивать на свет Божий.
— Ия это помню. Только нынешние пограничные задержания являются делами новенькими, как говорится, с иголочки-с.
— Так что же? — пристально взглянул на него Орловский.
— Ничего-с, но постарайся, дорогой товарищ, со мной не пересекаться больше, — выразительно произнес Турков, с откровенным нажимом на последних словах.
Это была уже едва ли не констатация того, что он подозревает Орловского в пособничестве «контрреволюционным элементам». По всему выходило, что Турков был как-то связан с происходящим на границе, возможно, вместе с Целлером, и недвусмысленно намекает, чтобы Орловский уменьшил свою активность на территории, где сталкиваются их подопечные.
Отвечать на выпады Туркова и признавать его четко обозначенную позицию для Орловского было равноценно признанию обоюдных интересов в данной сфере и вступлению с Мироном Прохоровичем в некий сговор, на что тот давно намекал. А главное, этим Орловский открылся бы и перед Целлером, которому Турков их соглашение обязательно бы выложил. Поэтому разведчик счел за лучшее сейчас молча подняться со стула, помахать на прощание рукой и выйти из кабинета.
В своем кабинете Орловский набрал номер телефонной станции и попросил барышню соединить его с недавно снятой Ревским квартирой, где тот скрывался от возможного преследования гаврилок.
Выслушав новые обстоятельства дела, журналист поинтересовался:
— Кто мне выдаст суммы, необходимые на «золотое» свидание?
— Я немедленно привезу.
Орловский вытащил из секретера пачки денег, хранившиеся как вещественные доказательства по его следственным действиям, и уложил их в портфель.
Приехав к Борису, передал ему купюры, и они подробно проработали предстоящую встречу Ревского с Густавсоном.
Действовать заскучавший в своем убежище Ревский начал сразу после того, как за резидентом закрылась дверь. Он дозвонился на Гороховую и намеками стал договариваться с Густавсоном о сделке:
— Приветствую вас, Роман Игнатьевич, весьма рад слышать, что вы бодры и здоровы.
— Борис Михайлович? Куда вы пропали? То едва ли не ежедневно заглядывали к нам, а то ни у нас, ни в «Клубе журналистов» о вас не слышно.
— А вы интересовались?
— Как же иначе? У нас ведь при последней встрече сложилась некоторая договоренность.
— Вот по этому поводу и пришлось мне на некоторое время исчезнуть из поля зрения.
Густавсон согласился:
— Понимаю, понимаю.
— Я готов, Роман Игнатьевич, перейти к определенным действиям.
— Вы назначили встречу с теми самыми лицами? — нетерпеливо спросил комиссар, имея в виду Хвостова и Белецкого.
Ревский усмехнулся.
— Помилуйте, далеко не так они просты, чтобы встречаться с совершенно незнакомым человеком. Доверяют лишь мне. Я вам дам от них все необходимое, — намекнул он про деньги.
— Это даже лучше! — воскликнул Густавсон. — Сколько мне надобно подготовить? — уточнил количество золотых монет.
— На первый раз ста будет достаточно.
— А то по-деловому, сразу видно людей с размахом. Надеюсь, они останутся довольны и продолжат наши взаимоотношения.
— Жду вас сегодня в одиннадцать вечера в гостинице «Астория», — Ревский назвал номер апартаментов, которые специально там зарезервировал и где можно было без лишних свидетелей провести согласованную с Орловским операцию.
В назначенное время Ревский гостеприимно распахнул дверь номера в «Астории» на условный стук комиссара Густавсона и удивился, что тот зашел в комнату с пустыми руками:
— Мы ведь договаривались, Роман Игнатьевич, сегодня совершить сделку. Или передумали?
Комиссар вальяжно уселся на отливающий золотой ниткой диван и укоризненно произнес:
— Такой опытный агент, а забегаете вперед в столь деликатном, архитонком дельце. Вы наличные прежде всего потрудитесь показать.
— Понимаю, что и в таких делах нельзя доверять царским сатрапам, а заодно — их посредникам, — усмехнулся Ревский и открыл перед ним портфель Орловского с пачками купюр.
— Это совсем другой разговор, — оживленно проговорил Роман Игнатьевич, ворохнул пальцами содержимое, пытаясь на глаз определить сумму.
Он с неохотой оторвался от портфеля, поднялся и, ни слова не говоря, вышел из номера, чем немало удивил Ревского.
Спустя десять минут он появился в номере и достал из-под полы пиджака кожаный мешочек с завязкой из воловьей жилы. Это время никому не доверяющий Густавеон потратил на то, чтобы проверить, нет ли слежки, и чтобы забрать «золотой запас», оставленный внизу под ответственность дежурного на случай лихой встречи в номере Ревского.
Развязав мешочек, Роман Игнатьевич высыпал переливающиеся ликами царя империалы на шикарную кровать, сел на диван и взялся за деньги из портфеля со словами:
— По какой же цене изволят ваши доверители ценить эту сотню золотых?
— А вы пересчитайте наличность и увидите, что не продешевили, — заверил Ревский и, подойдя к окну, задвинул гардину, этим знаком давая понять Орловскому на улице, что пора ему действовать.
Через несколько минут дверь номера содрогнулась от ударов, хлипкий замок уступил и в номер влетели с револьверами в руках четверо — сам председатель 6-й уголовно-следственной комиссии Орлинский во главе троих сотрудников утро.
— Всем оставаться на местах! — приказал он и навел кольт в грудь Ревскому. — Кто таков? Предъявите документы1 — Орловский делал вид, что первый раз его видит.
Изображая большую растерянность, Борис достал удостоверение. Орловский его рассмотрел и грозно обратился к Ревскому:
— Неоднократно встречал ваше имя еще в старорежимных газетах… Итак, это ваш номер. Вы занимаетесь здесь незаконными спекулянтскими операциями. Чье золото и что это за деньги?
— Деньги мои, — промямлил Ревский.
Орловский вперил взгляд в Густавсона и с возмущением отчеканил:
— Здравствуйте, Роман Игнатьевич! Золотые монеты, стало быть, ваши. Как же вы, комиссар ЧеКа, докатились до подпольных сделок с такой крайне подозрительной персоной, как журналист Ревский? Вам ли не знать, что он был на побегушках у царского министра внутренних дел, агентом полиции?
Густавсон, бледнее своей крахмальной рубашки, отвечал без выдумки, на которую (прав был Ревский) комиссаришка оказался не способен:
— Я тут совершенно случайно, и золото не мое.
— Вот как? А дежурный портье свидетельствует, что вы, товарищ Густавсон, прибыли в «Асторию» около часа назад. Сдали ему на хранение кожаный