— У нас на Хитровке артель нищих берется за новые подхваты, потому как ей подавать ныне некому и нечего. Есть там и «страннички», те еще паломники, ходатаи по святым местам, а среди них готовые и на погромку пойти: Досифей Клюка, Митя-монах, Куль-тяпый. У них осталась большая дружба с замоскворецкими, это с купчихами в основном. Купцы-то со своими семействами убежали иль едва не в погребах прячутся, но бабы прислуге и окружающим указали, чтоб «странникам» отказу ни в чем по-прежнему не было, хоть корку хлебушка дай. Вот Митя-монах, например, и наладился наводчиком для «клюквенников» по замоскворецким купецким домам, причем и тамошние богатые церкви для них присматривает.
Гимназист сразу разобрался что к чему.
— Это купечество попрятало добро свое, что увезти не успело да не смогло, а Митя тот места знает и указывает «деловым»?
— Именно так. Золотишко, драгоценности недолго было купцам рассовать по запазухам на дорогу, а все прочее-то куда? Иконы в дражайших ризах, паникадила роскошные и тому подобное? В купецких домах этого невпроворот, попрятали хозяева на скорую руку в подполы, в садах позарывали или в храмы поблизости отнесли в ризницы на сохранение. Вот Митя-монах по тем схоронкам-кладам с «клюк-венниками» постарался да мне по старой памяти на сбыт предложил. Через него все шло, с самими фартовыми я, «ямник» опытный, никогда не вступаю в близкие отношения. Ты это, Леня, должен понимать.
Тот, оставшись удовлетворенным его объяснением, кивнул и завершил деловую часть встречи:
— Постараюсь тебе, Тесачок, помочь. Поговорю со своим верхним, а может, тебя кое с кем напрямую сведу. Есть на Петрограде и такие, что мечтают именно в наш товарец вложить свое «галье», — назвал он деньги одним из многочисленных воровских обозначении.
Затескин уловил, что Гимназист имеет в виду, наверное, Машку Гусарку, но проговорил невозмутимо.
— Это всегда так в любой жизни. Одним горе, другим нажива.
— На днях от меня найдут тебя у Куренка и позовут на встречу, — пообещал бандит.
На следующий вечер в «Версале» в кабинет к Мари заглянул Мохнатый, болтавшийся по кабаре безбоязненно, так как знал что половой Яшка ни его, ни Шпак-лю и никого из фартовых никогда не закладывал.
Поздоровавшись, он спросил:
— Сможете, Маша, завтра к полуночи у меня в гостях снова быть?
— А Леня придет? — деловито осведомилась она.
— Леонид и зовет.
— Мерси, буду непременно.
В тот же вечер на Лиговке к Затескину в комнату зашел Ватошный, подмигнул и похвала:
— Быстренько, Тесак, ты в дела влезаешь! Сегодня с хазы Кольки Мохнатого уже сообщают, что зван ты на завтра туда к полуночи.
— Спаси Бог, Филя, — с достоинством откликнулся сыщик, как раз собиравшийся молиться перед сном.
На другой вечер Орловский, Мари и Затескин, уединившись от Захарина в спальне резидента, проводили на Сергиевской последнее совещание перед новой сдачей карт в этом висте, может, и с «бочонками» от бандитов.
Ясно было, что Ленька решил познакомить Машу и Тесака, а возможно, свести их еще с какими-то выдающимися персонами в преступном мире.
— Уж не с самим ли Гаврилой? — предположил Затескин.
— Вас, Сила Поликарпович, Гимназист вполне может представить главарю после гибели в Москве Степки Куки, — согласился Орловский. — Эта история для гаврилок до сих пор, очевидно, непонятна.
— А вдруг они уже все узнали через своих людей на Хитровке и для расправы зовут сегодня Силу Полиодрловича? — предположила худшее Мари.
Орловский резюмировал:
— Всякие сюрпризы могут быть заготовлены для вас обоих на «малине» Мохнатого. Поэтому необходимо сделать вылазку туда по всем правилам — я пойду третьим для вашего прикрытия. Хорошо бы еще и господина Захарина взять, но его самочувствие пока не в полном порядке. — Он достал из нагрудного кармана гимнастерки часы на цепочке, взглянул на них. — До полуночи осталось три часа. Я немедленно отправляюсь к притону Мохнатого и проведу его осмотр с улицы. Ожидайте, господа, меня обязательно здесь. Не появлюсь за час до полуночи, откладывайте визит к Мохнатому и пытайтесь выяснить причину моего отсутствия. Если же не обнаружу ничего подозрительного и не попаду там впросак, вернусь к одиннадцати и направимся туда вместе, мне останется на время вашей встречи продолжать наблюдение с улицы. Есть вопросы?
— Никак нет, — отрапортовал Затескин.
— С Богом, дорогой, — сказала Мари и перекрестила Виктора на дорогу.
Орловский надел шинель и фуражку, проверил свой кольт, сунул его в карман. Выйдя на улицу, поймал извозчика, который довез его до Николаевского вокзала.
Оттуда разведчик, благодаря подсказкам Затес-кина, не спеша, окрестными улочками, стал продвигаться к «хазе», оглядываясь, насколько это можно было при здешнем паршивом освещении.
Ничем особенным эти глухие кварталы не отличались: малолюдно, где-то буянили, у кого-то что-то отнимали, судя по крикам. Орловский же, не отвлекаясь на все это, ловил за каждым углом, на противоположных тротуарах как раз легкие передвижения, которые отличают опытного противника в слежке.
Ничто не насторожило резидента по пути до дыры в заборе, через которую попадал к «долушке» Затескин, и возле самого лаза. Орловский пробрался во двор, припадая к стенам дома, стал красться под окнами, заглядывая в них.
Свет едва пробивался через плотные шторы на окнах, половина из которых была закрыта ставнями. Ничего не удавалось рассмотреть внутри, но но звукам, просачивающимся на улицу, создавалось впечатление, что в квартире немного людей и что пребывают они в спокойном времяпрепровождении.
Орловскому оставалось занять во дворе наблюдательный пункт поскрытнее, чтобы взглянуть на тех, кто потянется на «малину» ближе к полуночи. Он, не особенно скрываясь, пересек двор, когда заметил, что у ворот со стороны улицы мелькнула чья-то тень. Разведчик мгновенно отпрянул за ближайший сарай, стал огибать его, чтобы неприметнее взглянуть на ворота с другой стороны.
Из плотно занавешенных окон этого молчаливого дома, второй этаж которого как будто вымер, едва пробивались скупые пятна света. Выручало мутное сияние луны, которое позволяло различать чернеющие кусты, кое-какие строения… Из-за напряжения у Орловского по старым контузиям стало рябить в глазах, он было решил, что тень человека ему почудилась, но вдруг явственно услыхал: кто-то споткнулся о жестянку, пробираясь вдоль стены сарая ему навстречу. Резидент мягко отскочил в сторону, чтобы пропустить мимо себя человека и рассмотреть его сзади.
Однако тот мгновенно замер и глухо приказал:
— Стой! У меня револьвер.
— У меня тоже, — откликнулся Орловский, уже держа кольт в руке.
Человек вдруг воскликнул:
— Бронислав Иваныч, неужто ты? Я ж Турков! Слава Богу, твой голос опознал-с, а то готов был стрелять.
Орловский теперь тоже узнал комиссара и спросил:
— Мирон Прохорович, ты чего здесь делаешь?
Тот подошел к нему, пряча