Выхватив кольт, резидент двинулся по коридору к столовой. Там в красном углу перед иконами теплилась лампада, ее отсвет через открытую дверь виднелся издалека. Оттуда доносились звуки то ли какого-то движения, то ли бормотание. Орловский взвел курок револьвера, заглянул в комнату, приготовившись стрелять… и увидел стоявшего перед образами на коленях, молящегося священника в черном подряснике.
«Ох, — Виктор Глебович перевел дух, — отец Феопемт во время Великого поста пожаловал, не случайно ж его имечко означает по-русски — Богом посланный!»
Глава вторая
Иеромонах Феопемт, давно знавший Виктора Глебовича и то, чем он занимается в роли комиссара. имел свой ключ от его квартиры и появлялся всегда неожиданно.
Отец Феопемт был активистом по созданию приходских Смюиов для защиты храмов и церковного имущества, куда уже вступило около шестидесяти тысяч православных. священником часовни Алексан-дро-Сйирского монастыря на Разъезжей улице. В феврале на вечернюю службу туда ворвались несколько человек в солдатских шинелях и стали орать, чтобы батюшка прекратил всенощную и закрыл храм. Отец Феопемт продолжал богослужение. тогда часть беснующихся непрошеных гостей набросилась на него и стала стаскивать облачение, другие в это время тушили свечи и вырывали их из подсвечников, втыкая в них окурки папирос. Надругавшись, они ушли, но принялись караулить для расправы батюшку Феопемта возле дома, где он жил. После этого иеромонах стал ночевать по разным адресам у прихожан.
— Спаси Христос, отец Феопемт! — приветствовал гостя Орловский, снимая фуражку и шинель.
Священник полуобернулся, поклонился, поправил на груди наперсный крест, вновь обратился к иконам и продолжил молебен. Виктор Глебович подошел, опустился с ним рядом на колени, осенил себя крестным знамением. Он начал слушать распевно произносимые батюшкой Феопемтом стихиры, обращенные к святому преподобному Александру Свирскому.
Причисленный к лику святых в 1545 году преподобный Александр родился в 1448 году и в 26 лет принял монашеский постриг в Спасо-Преображе некой обители на острове Валаам на Ладожском озере. Потом несколько лет жил в уединении в семи верстах от Валаамского монастыря в пещере на острове, названном позже из-за его подвижничества здесь Святым. Затем отче Александр перебрался на ближние пустынные земли к реке Свирь по направлению к селению Лодейное Поле на территории теперешней Олонецкой губернии. Получив глас с неба, что там им будет основан новый монастырь, преподобный Александр построил хижину. Позже на ее месте вырос каменный храм во имя Святой Троицы, превратившийся после смерти угодника Божия в знаменитый Александро-Свирский монастырь.
Коленопреклоненный Орловский вслушивался в стихиры, рассказывающие о самых важных событиях в жизни святого. Об удалении преподобного в пустыню, начале его подвига на месте устроения будущего монастыря. Об его непрестанном молитвенном стоянии и примере в том прочим инокам… Голос отца Феопемта вдруг прервался, он закрыл глаза и упал набок.
Орловский склонился над потерявшим сознание иеромонахом, нащупав на его запястье слабый пульс. Перевел взгляд на сапоги, обнажившиеся из-под полы подрясника. Один из них был вымазан словно ржавой краской. Виктор Глебович стащил сапог и увидел, что портянка и брючина пропитаны кровью.
Он вскочил, зажег керосиновую лампу. Поднял подрясник Феопемта и спустил ему брюки. На ноге обнаружились две пулевые раны, кое-как перевязанные: одна пуля попала в мякоть бедра, другая прошла над коленом…
«Как же он мог на коленях стоять? — пронеслось у Орловского в голове. — Упал в обморок от сильной кровопотери».
Быстро подхватив отца Феопемта под мышки, он подволок к кушетке и уложил на нее раненого. Потом достал из аптечки марганцовку для дезинфекции, бинты. Стал тщательно обрабатывать и перевязывать раны, чему наловчился, воюя на передовой фронтов русско-японской и Мировой войн.
Когда Орловский заканчивал, отец Феопемт застонал и открыл синие глаза, на заросшем черной бородой лице выступил пот.
— Виктор Глебович, — прошептал он, — спаси вас Господи. Не достоял я службы-то…
— Где уж тут достоять, отец Феопемт! Как-никак, две раны. А пуль я не нащупал внутри.
— Нету их. Одна над коленкой вскользь прошла, а вторая в бедре близко засела. Покуда отлеживался я в леске на Лодейном Поле, т$к ее сам ножиком выколупнул.
Он говорил о местности, где стоял Александро-Свирский монастырь, и Орловский тревожно спросил:
— Там в монастыре что-то произошло, батюшка?
— Да, дорогой мой. Меня туда Бог привел, стало быть-, от нашего Союза защиты храмов и часовен. Нагрянули чекисты с красногвардейцами и силой отбирали ценности из монастырской ризницы. По-сдирали с образов серебряные и золотые оклады, похватали священнические облачения, шитые золотой нитью, ризы. И вот беда: поволокли раку с мощами преподобного Александра… Она ж чистого серебра. Вы ведь знаете?
— Как не знать, отец Феопемт! Сей серебряный саркофаг с фигурами и чеканкой изготовлен выдающимися мастерами-ювелирами.
— Да-да. Мы от Союза защиты и кое-кто из монахов, священников обители воспротивились злу. Встало против супостатов человек пятнадцать. Окружили чекисты нас и повели расстреливать. Выстроили как раз на том месте, где отшельником преподобный отче Александр сначала подвизался в посте и молитве… Возможно, из-за святости той земли и не убили меня. Дали залп, все попадали. Проверять и добивать им было некогда. Я до ночи вместе с новопреставленными пролежал, потом подался на Ло-дейное Поле.
— Спаси Христос, — проговорил Орловский, крестясь. — Отдыхайте, отец Феопемт. В моей квартире вам будет надежно.
— Я, Виктор Глебович, вас не для этого побеспокоил, — озабоченно приподнялся священник. — Необходимо раку с мощами святого преподобного Александра Свирского отыскать в Петрограде. Чекисты ее сюда увезли.
Орловский недоуменно взглянул на него.
— С мощами? Неужели чекисты не выбросили их?
— Слава Богу, пока им не удалось. Мы, видите ли, ожидая нападения, мощи преподобного в секретное отделение раки сокрыли, а на виду оставили совсем другие косточки. Святые мощи спрятаны там надежно, да горе, если задумают аспиды пустить серебряную раку в переплавку. Ведь такое может произойти?
— Увы, отец Феопемт. После январского декрета о национализации церковного имущества все возможно. Например, якобы из-за угрозы на фронтах в феврале эвакуировали из Москвы ценности ризниц кремлевских храмов, Оружейной палаты и Сервизной кладовой в вологодские крепости и склады. Но от лежащего под спудом добра нет дохода, необходимого большевикам для поддержания власти, и в Совнаркоме постоянно говорят о «промышленной переработке» части эвакуированных драгоценных металлов, то есть их переплавке.
Отец Феопемт взволнованно посмотрел на него и спросил:
— Вы хорошо знаете, что такое мощи святого? — И сам ответил: —