— Сын — импортер наркоты и контрабанды? — Трес кривовато, безрадостно усмехнулся, но машину все-таки покинул и, замерев возле нее, немного ссутулился, засовывая руки в карманы штанов. Одет сегодня он был не в пример более презентабельно — Кевин не обманул молодого человека и снабдил его необходимыми вещами. Хорошо было то, что размер одежды у братьев совпадал — все-таки Кев выглядел почти клоном Кевина, отличаясь разве что цветом глаз, да немного волос. Кроме того, выяснилось, что среди вещей младшего Хилхэнда имелось несколько брюк и рубашек, приобретенных некогда именно его братом.
Из этих вещей он и выбрал себе наряд, и сейчас, выспавшийся, причесанный, умытый и гладко выбритый, одетый в темно-синюю рубашку и светлые джинсы, обутый в новые кроссовки, недавно приобретенные Кевином, действительно мог рассчитывать произвести хорошее впечатление на родителей. И, прекрасно сознавая это, тем не менее, бесконечно колебался, никак не находя в себе сил решиться на такое знакомство.
Брат его, впрочем, решимость его успешно подменял своей и сейчас, уверенно схватив Кева за руку, почти потащил его к крыльцу отчего дома. Машину он бросил хоть и с закрытыми дверцами, но не запертой, свято убежденный в том, что такая развалюха никому не понадобится.
— Тебе не обязательно сразу же вываливать на них все о своих недостатках, — Кевин, не обращая внимания на слабое сопротивление брата, продолжал разглагольствовать на ходу, — Я прошу тебя просто представиться им, познакомиться! Разве это так сложно?
— Сложно! — Кев неожиданно резким движением вырвал ладонь из хватки брата, — Что я им скажу? «Здравствуйте, дорогие родители, я забежал поздороваться, потому что завтра меня или убьют, или я умру сам»?!
— Да никто тебя не убьет!.. — взвился, было, молодой врач, однако, тотчас же напомнив себе не горячиться, торопливо успокоился, — Кев… Даже если бы ты и в самом деле был обречен, сегодня ты можешь умереть сиротой при живых родителях, просто не пожелав встретиться с ними. А познакомившись, поговорив, ты умрешь, по крайней мере, человеком, знающим, что такое семья. Ну, скажи мне… — Кевин остановился возле ступеней крыльца, и повернулся к брату, — Скажи, неужели ты не хочешь начать новую жизнь? У тебя есть тело, есть шанс узнать, что такое жизнь, ощутить себя самостоятельным, отдельным человеком! Ты можешь стать не просто преступником Тресом, которого никто не знает в лицо, ты можешь стать моим братом, Кев! Занять место, причитающееся тебе по праву, занять свое место в своей семье!
Трес устало опустил плечи. Доводы были вескими, аргументы весомыми и сопротивляться их тяжести у него уже не получалось.
— Ладно… Я хочу этого, ты прав, брат, хочу!.. И родителей хочу увидеть. Хочу обрести семью, хочу узнать… какого это… Зайди первым, Кевин. Если я вломлюсь просто так, я… не хотел бы, чтобы с ними что-то случилось.
— Так бы сразу, — Кевин широко улыбнулся с нотками нескрываемого облегчения и, выудив из кармана ключи, отпер дверь, немного понижая голос, — Ты побудь пока тут, не на улице, но возле двери, хорошо? Я пройду, поговорю, потом позову тебя. Только не убегай!
Кев дернул уголком губ и, вызывающе сунув руки в карманы, очень мрачно кивнул. Радость от предстоящей встречи в душе его по-прежнему заглушало беспокойство.
Кевин, непрестанно оглядываясь на брата, торопливым, хотя и уверенным, нескрываемо хозяйским шагом, направился вперед по коридору. Где искать в двухэтажном доме родителей, он знал.
Сегодня, в выходной день, когда все нормальные люди отдыхали от праведных трудов, отец и мать молодого человека, конечно, как и всегда в это время, сидели в нижней гостиной, мирно попивали чай и либо вели неспешную беседу, либо читали каждый свое — отец газету, а мама книгу. Последняя еще, вполне вероятно, могла вязать, но это уже были детали.
В предположении своем парень оказался прав. Родители и в самом деле обнаружились в том самом помещении, куда он, еще раз оглянувшись на напряженного брата, заглянул в первую очередь и, услышав шаги сына, подняли головы.
— А, сынок… — мужчина, читающий утреннюю газету, отложил ее, приветливо улыбаясь, — Нечастое в последнее время удовольствие тебя видеть. Наконец-то решил провести выходной, как нормальный человек?
— И правильно! — женщина, действительно вяжущая что-то на спицах, отложила вязание, поднимаясь из кресла, дабы обнять сына, — Я давно говорю, что ты работаешь на износ! Так нельзя, Кевин, надо заботиться о себе!
— Вот-вот, — поддержал ее супруг, не давая сыну вставить и слова, — Врач, а о собственном здоровье позаботиться забываешь. Ладно, рассказывай, что у тебя нового, как дела?
Парень, только что буквально рвавшийся поведать обо всем случившемся и досадовавший на не дающих ему сказать и слова родителей, внезапно замялся, смущаясь. С чего начать, он не знал.
— Дела… ну, да, у меня все отлично, просто есть кое-что… Нет, тоже очень хорошее, но мне надо вам рассказать. Это важно.
— Так, — мистер Хилхэнд, человек решительный и серьезный, сцепил руки в замок, приподнимая подбородок, — В чем дело?
Кевин куснул себя за губу. Он представлял, как нервничает сейчас брат, разумеется, слышащий каждое его слово, и хотел сократить время его переживания, но подобрать слова оказывалось невероятно затруднительно.
— Вы… вы помните, я путешествовал на Соломоновы острова? Пол Галейн, Шон Рэдзеро, Перчатка Соломона… — он неловко переступил с ноги на ногу. Мама молодого человека вздохнула и покачала головой.
— Еще бы не помнить, если ты едва не погиб там…
— Да, несколько раз, — Кевин поморщился, вспоминая не самое приятное путешествие и, постепенно переходя к главному, решительно прибавил, — А в результате потерял брата.
Мистер Хилхэнд нахмурился и тяжело вздохнул. Вновь говорить о сыне, которого потерял много лет назад, вспоминать о человеке, что мучил второго его сына, оставшегося в живых, а после наконец исчез, ему не хотелось.
— Кевин…
— Нет, послушайте, Кев жив! — парня прорвало; терпение закончилось, и он решил дать себе волю, — Он правда, по-настоящему до сих пор жив, снова жив!
— Снова?.. — миссис Хилхэнд, испуганно переглянувшись с супругом, нахмурилась, — Неужели ты… он опять… — рука ее красноречиво метнулась к голове сына, и тот недовольно тряхнул последней.
— Да нет же! — парень резко выдохнул, сознавая необходимость все-таки объясниться, — Тогда, на островах, мой друг Пол загадал Перчатке желание, пожелал нам с братом обоим свободы, пожелал, чтобы друг друга больше не мучили. Я… тогда ощутил, что он исчез. Мы ушли, не подумав осмотреть пещеру, просто ушли, а