Маленькая фигурка молнией спустилась с верхнего этажа зиккурата, приземлившись на плечо Рейвена. Это была Чешуйка, её кристаллические глаза были полны слёз.
— Я не чувствую его! — закричала она, её голос дрожал от отчаяния. — Не чувствую Ци папы! Наша связь пропала!
Лицо Рейвена побледнело. Без единого слова он активировал свою технику полёта, окружив себя тёмно-синей аурой, и устремился в направлении последней вспышки.
— Покажи, где ты чувствовала его в последний раз, — произнёс он, пока они неслись над лесами и горами с невероятной скоростью. Ветер свистел в ушах, но Рейвен не обращал на это внимания, всё его существо было сосредоточено на поиске сына.
— Там, за тем горным хребтом, — указала Чешуйка, её тело вытянулось, как стрела. — Я чувствую… что-то. Очень слабо. Словно далёкое эхо.
Когда они перевалили через хребет, перед ними открылось зрелище апокалиптического масштаба. Некогда цветущее плато превратилось в безжизненную пустошь. Скалы оплавились, почва почернела, деревья обратились в пепел. В центре этого опустошения виднелись две неподвижные фигуры.
Рейвен приземлился рядом с телом сына, падая на колени. Джин лежал неподвижно, его кожа была бледной до синевы, а рядом с ним — тело Кетцаля с пробитой шеей, в котором с трудом можно было узнать некогда могущественного Владыку Ацтлана, настолько сильно исказились черты его лица.
— Нет, только не это… — прошептал Рейвен, осторожно поднимая голову сына. — Не после всего, что мы пережили. Не сейчас, когда мы наконец воссоединились.
Чешуйка скользнула по телу Джина, расширив свои кристаллические глаза, словно пытаясь заглянуть внутрь его сущности.
— Он жив! — воскликнула она внезапно. — Просто его Ци… её нет совсем. Ни капли. Все меридианы пусты, как будто он использовал всё до последней искры. Потому я и не могла почувствовать его — нечего было чувствовать.
Рейвен приложил ладонь к груди сына и ощутил слабое, но стабильное сердцебиение. Облегчение захлестнуло его с такой силой, что на глаза навернулись слёзы.
— Он полностью истощил свою Ци, — произнёс Рейвен, бережно поднимая сына на руки. — Никогда не видел такого глубокого истощения. Ему потребуются месяцы, чтобы восстановиться. Но он жив. Мой сын жив!
Чешуйка радостно кружилась вокруг них, её чешуя снова сияла здоровым блеском.
— Я знала, что он справится! Знала! Мой папа самый сильный!
Рейвен улыбнулся сквозь слёзы, крепче прижимая к себе Джина.
— Да. Он, действительно, самый сильный. Сильнее, чем кто-либо когда-либо считал возможным.
Обратный путь к Цитадели Ацтлана прошёл в молчании. Рейвен бережно нёс своего сына, словно тот был самым драгоценным сокровищем во всём мире. По пути они видели множество свидетельств битвы — оплавленные скалы, расколотые деревья, глубокие борозды в земле, словно кто-то провёл по ней гигантскими когтями.
Когда они приблизились к городу, то увидели, что сражение закончилось. Флаги Альянса развевались на стенах Цитадели. Демонические символы были сорваны и сожжены. Везде виднелись следы разрушений, но сквозь дым пожаров уже проглядывало утреннее солнце, знаменуя новый день — и новую эру.
У ворот города их встречала толпа. Практики всех сект и кланов, воины Альянса, освобождённые жители города — все они замерли, увидев приближающуюся фигуру Рейвена с телом сына на руках.
— Он жив, — объявил Рейвен, и его голос, усиленный техникой «Дальнего Шёпота», разнёсся над всей Цитаделью. — Джин Ри жив! Кетцаль мёртв! Мы победили!
Оглушительный рёв множества голосов взорвал утреннюю тишину. Люди кричали, плакали, обнимались, не веря, что кошмар наконец закончился. Многие падали на колени, воздавая почести бессознательному юноше, победившему самого могущественного тирана в истории континента.
— Дорогу! — скомандовал Рован Крейн, расчищая путь сквозь толпу. — Дайте дорогу спасителю континента!
Рейвен пронёс сына через весь город к зиккурату, где уже собрались лидеры сект, уцелевшие в битве. Там же размещались лучшие целители Альянса, спешно создавшие полевой госпиталь для раненых. Последних было слишком много и, увы, помочь всем не представлялось возможным.
Глава секты «Небесного Занавеса», суровый старик с длинной белой бородой, лично подошёл, чтобы встретить их.
— Мы позаботимся о нём, — сказал он, указывая на подготовленное ложе, окружённое лечебными формациями. — Наши лучшие мастера восстановления уже здесь. Если кто-то и может помочь ему, то это они.
Рейвен осторожно уложил сына на ложе, и тут же несколько целителей окружили его, активируя диагностические техники.
— Полное истощение Ци, — произнесла главная целительница, седая женщина с острым взглядом. — Практически все меридианы повреждены крайним перенапряжением. Внутренние органы на грани отказа, — она подняла взгляд на Рейвена. — Как он вообще ещё жив?
— Потому что он — Джин Ри, — просто ответил Рейвен. — Для него невозможного не существует.
Целительница кивнула, а затем скомандовала своим помощникам:
— Начинаем процедуру «Возрождения Меридианов». Печати Восстановления по основным узлам. Сразу активируйте «Колыбель Ци» — нам нужно стабилизировать его энергетические каналы, прежде чем начинать насыщение Ци.
Пока целители занимались Джином, Рейвен обернулся, встречаясь взглядом с лидерами Альянса, собравшимися в просторном зале зиккурата. Многие из них были ранены, их одежды пропитались кровью и потом сражения. Но в их глазах светилось то, чего не было очень давно — надежда.
Эйден — с перевязанным плечом и бледным от потери крови лицом, но с гордо поднятой головой. Рю — на костылях, его правая нога была сломана в двух местах, но глаза сияли удовлетворением от победы. Мелисса — с рассечённой бровью и кровоподтёком на щеке, но с улыбкой, которая освещала всё её лицо.
Рован, Горм и Лиан, каждый отмеченный шрамами сегодняшней битвы, но с выражением глубокого уважения во взглядах.
Все они, как один, опустились на колено перед ложем, где лежал бессознательный Джин.
— Мы клянёмся, — начал Рован, его голос звучал торжественно, — что память о подвиге Джина Ри будет жить в веках. Клянёмся, что новый мир, который он нам подарил, будет процветать.
— Пусть Небо благословит его и дарует скорейшее выздоровление, — продолжил Горм, его обычно громогласный голос был необычно мягок. — Пусть его Ци восстановится сильнее, чем когда-либо.
— И пусть каждый житель континента знает имя того, кто принёс нам свободу, — закончил Лиан, склонив голову ещё ниже. — Джин Ри.
Рейвен наблюдал эту сцену с тяжёлым сердцем. Одна его часть ликовала от гордости за сына, другая же сжималась от беспокойства за его будущее. Слишком велика была жертва, слишком близко подошёл