– Вы сбились с маршрута. Вы сбились с маршрута. Та-та. Туда-то. Сюда-то. А. А. О.
– Кислятина! – поморщился капитан и кинул яблочко обратно на блюдечко. – Короче, документов нет, прав нет, номерные знаки отсутствуют. Дятлов?
– Орлов, – отозвался инспектор.
– Значит, так, Дятлов. Машину на штраф-стоянку. Гражданочку задерживаем. И никто никуда не летит, – улыбнулся Яге капитан.
– Яхонтовый ты мой, – улыбнулась в ответ Баба Яга, – давай по-хорошему.
Инспектор и капитан помотали головами.
– Не хотите – как хотите, – тряхнула причёской Яга и достала гусли. – Самогудные! Е! Е-е-е! – пропела она и подыграла.
И ещё раз.
И ещё.
И ещё много-много раз!
Капитан подумал, что ему пора в отпуск. Если раньше у него дёргался всего лишь глаз и иногда левая бровь, то сейчас – плечо и обе ноги. Надо с этим срочно что-то делать. А ещё с инспектором Дятловым, который зачем-то пляшет рядом. И уже вприсядку по обочине пошёл, посмотрите-ка на него.
– Дятлов, прекратить балаган! – скомандовал капитан.
– Не могу, товарищ капитан. Оно само туда-сюда. И я не Дятлов – я Орлов.
– Дятлов ты, Орлов, – причитал капитан, выкидывая коленца в лучах заходящего солнца. – И не спорь со мной. И вообще ни с кем не спорь больше, ясно тебе? Что делать-то, а? А? А! А-а-опа-опа-опа-на!
Гусли самогудные всё играли на обочине залихватские песни, а Яга давно летела по трассе. Она смотрела в окно и размышляла о том, что не такое она и зло, как все думают. Настоящее вредное зло её яблочко наливное покусало и мышку летучую разбудило. Вот где она теперь – мышунечка? И как яблочку помочь путеводному? Пусть теперь попляшут, бессердечные. Съесть бы их, конечно, да вымачивать замучаешься. Яга всякое такое вредное всегда в лосином молоке вымачивала. И только в голодный год. Тьфу, пакость!
Да всё одно – пожалела Яга служивых. Решила всё, как обещала, по-хорошему. Просто работа у них тяжёлая и ответственная. Понятно же, как они устают за порядком на дороге следить и людям жизни спасать. И ведь никто им хорошего слова не скажет, все только на штрафы обижаются. Хочется, чтобы и стражам порядка хоть раз хорошо стало. А разве плохо, когда ноги сами в пляс идут? Такое случается, только когда человеку хорошо. Или очень хорошо. Ну вот и хорошо!
Глава 11
Птичку жалко
Наташа поставила золотой сундучок на стол и уселась рядом с Кузьмой:
– Ну и что в нём такого волшебного?
– Неразумиха ты, конечно, непонятливая. Ну вот это самое... Вкусненького хочешь чего?
– Чего-то да.
– Корзиночек хочешь? Без магазинного обойдёмся. Не обидится поди.
– А бургер можно?
– Тоже магазинный?
Наташа пожала плечами:
– Ресторанный.
– Сколько нечисти у вас тут городской развелось! И все кашеварят. Ну ладно.
Кузя потянулся за сундучком. Тот весело скрипнул.
– Сундучок мой волшебный, родненький. Истосковался я по тебе, ларчик мой сказочный. Исполняй желание красной девицы Натальи!
Яркий луч осветил стену.
– Ничего себе! – Наташа вскочила, открыла рот и часто-часто заморгала.
Но ряды аппетитных горячих бургеров никуда не исчезли. Наоборот, они всё множились на бесчисленных прилавках, уходящих вдаль, словно вглубь бесконечной тёплой печи, освещаемой потрескивающими угольками. А в комнате запахло так волшебно и аппетитно, что у Наташи закружилась голова – немного от голода, но больше от восторга.
– Ох ты, мать честная, прабабушка моя! Я и не знал про такие яства! Хорошо, что сундук мой сказочный всё знает, всё ведает. Вкуснотища-то какая! Вот это ресторанные дают! Ленивые, конечно, ребята, мы-то такое ещё по краям защипываем и начинку всю сразу кладём. А тут сырого половина, но – мать честная! Прабабушка моя! – приговаривал Кузя, смакуя котлету и хрустя лучком.
Наташа жмурилась, отламывая мягкую булочку и закидывая в рот колечки маринованных огурцов.
– Ну, ты теперь понимаешь, почему нельзя его Бабе Яге показывать? – потянулся за вторым бургером домовой.
– Не-а, – тряхнула пшеничными волосами Наташа. – Тебе что, для Яги бургеров жалко? Она бы, может, подобрела немного. У мамы моей спроси. Она тебе расскажет, как от них можно раздобреть. Ну и подобреть, наверное, тоже.
– Вот тетёха, недотёпа непонятливая! Сундучок не бургеры печёт, а мир меняет. Как ему прикажут, так и меняет. Гляди!
Кузя что-то шепнул сундучку. Луч света сделался ещё ярче, задрожал радужными волнами, осветил всю Наташину комнату. По стенам рассыпались весёлые разноцветные огоньки и растворились в ярком сиянии.
– Ух ты! Какая красотень! – огляделась Наташа.
Она погладила мягкую травку, понюхала цветочек аленький, залюбовалась башенным шпилем величественного замка на белоснежной скале, синим морем на горизонте. Улыбнулась белочке, разгрызающей золотой жёлудь под огромным старым дубом. Из кроны высунулся смешной чёрный кот с белой грудкой и кистями на ушах, подёргал длинными усами, улыбнулся Наташе, устроился поудобнее на золотой цепи, словно на качелях, и громко замурчал. Яблонька протянула ветку, усыпанную румяными спелыми яблочками, и зашелестела: «Отведай, Наташенька, красна девица, лебёдушка, моих яблочек». Но тут же вздрогнула, обронила яблочко и закрыла остальные зелёными листочками – по веткам пронеслась огромная крылатая тень. Высоко-высоко под барашками-облаками, словно огромный воздушный змей, сотканный из пёстрых лоскутков бабушкиного цветастого покрывала, плыла-парила, расправив огненные крылья, огромная жар-птица.
– Настоящая? – Наташа от восторга бухнулась на пенёк и чуть не раздавила семейку золотых опят.
– Сядь на пенёк! – запищали опята.
– Съешь пирожок! – тут же громыхнуло из кустов.
Словно неповоротливый марсоход, который Наташа недавно видела в программе «Сказочный космос», из высокого папоротника выкатилась печка. Она весело загремела заслонкой и подмигнула Наташе глазом-печуркой.
Искорка отлетела от хвоста кружащей в небе жар-птицы и угодила прямо в печную трубу. Печка запыхтела ещё громче и выпустила пару колечек-сердечек белого дыма. На поляне запахло пирожками, сердечки наперегонки поплыли к жар-птице, а та поймала их золотым клювом и запела соловьём.
– А то! – довольно кивнул Кузьма. – Самая что ни на есть настоящая жар-птица! Местная. Нашенская то бишь. Только мы её отсюда не выпускаем, из сказки-то. Как-то выпустили разок, так города деревянные сразу тогосеньки. Сгорели. Сызрань да Рязань. Слышала, может? Или вы по истории ещё не проходили? Да и Москву, это самое... Наполеон и сам испугался. Хотя – не бери в голову. Позабудь то есть. Птичка-то не виновата, что такой