Жар-птица истошно каркнула и спикировала в дремучий лес. Подул колючий ледяной ветер. Вода в синем море начала темнеть и бурлить, а потом собралась в торнадо и вся улетела за горизонт. А песчаное морское дно с беспомощно трепыхающимися коралловыми рыбками, разноцветными морскими звёздами и ежами прорезали огромные чёрные трещины.
По небу с противным скрипом поползла серая липкая паутина. По стволам к верхушкам сосен побежали огромные чёрные пауки и разбрелись по чернеющим тучам. Один из них не удержался и шлёпнулся прямо перед Наташей, запутался в чернеющей траве и зашипел. Аленький цветочек побагровел и превратился в пасть болотной росянки, тут же сцапал восьминогое чудище и проглотил не жуя, а траву выплюнул. Дуб заскрипел, кот зашипел, яблонька повалилась на землю, опята покрылись белыми точечками и превратились в мухоморы. Мухоморы переглянулись, побелели от злости и превратились в бледные поганки. И без того трухлявый пень догнил, семья поганок оказалась в траве. Хищная росянка проглотила и их, а потом захрипела, упала замертво и тут же утонула в зловонной болотной топи, утянув за собой кочку, немного мха и черничный куст.
– Кузь, хватит, а? Я всё поняла, – взмолилась Наташа, пытаясь вытащить ногу из трясины.
– Во! Представила себе сказку, в которой ничего доброго не осталось? Что после этого детям рассказывать?
– Да, кошмар, – торопливо закивала Наташа, а Кузя снова открыл сундучок – очень вовремя, потому что одна багровенькая росянка уже выросла из-под земли – откуда ни возьмись, словно Сивка-Бурка, – и начала принюхиваться к Наташиным джинсам.
– Но это ведь только сказка, Кузь? – робко спросила Наташа, еле отдышавшись после такого сказочно кошмарного приключения.
– Вот недотёпа несмышлёная! А ты думалкой своей покумекай! Что с ребятишками станется, коли им недобрые сказки читать? Кто их хорошему научит, коли в сказке ничего хорошего не останется? – воскликнул Кузя, обернулся игрушкой и упал на стол.
Дверь в детскую приоткрылась:
– Дочь, ты сундучок мой не видела?
Наташа схватила сундучок, вскочила и затараторила:
– Пап, вот он. Ты не представляешь! Этот сундучок, он просто – это вообще!
– Наталья Андреевна, это вообще уже никуда не годится! С моего стола без спросу никогда ничего не бери.
– Пап, ты не понимаешь. Этот сундук – он знаешь откуда?
– Знаю. С моего стола.
Наташин папа забрал сундучок и внимательно посмотрел на дочь.
– Прости, пап.
– А игрушка эта у тебя откуда?
– Из деревни, пап. Я же тебя спрашивала.
– Ясно. Я его тогда так и не нашёл
Он покрутил замершего Кузю в руках, улыбнулся:
– Не дуйся, дочь. Пусть у тебя живёт.
Папа посадил Кузю на полку к плюшевым зверятам, подмигнул Наташе и вышел из детской. Наташа побежала следом:
– Пап, а ты знаешь, что сундук волшебный?
– Конечно, дочь. Это сокровище. Ну, не настоящее, конечно. Позолоченное. Я его в поле нашёл, наверное, не помню. Играл в него всё детство, понимаешь?
– А ты знаешь, что там внутри?
– Не, он не открывается.
– А ты попробуй.
– Думаешь, что-то там есть? Ну, давай на работу возьму. Покажу дяде Серёже. Он как-то сейф открыл, когда мы ключ потеряли. Шпилькой, представляешь? Золотые руки! Может, откроет. Пусть пока тут полежит.
Папа поставил волшебный сундучок в секретер, запер дверцу ключом и вышел из кабинета.
Наташа поплелась в детскую.
– Ой, беда-беда, огорчение! – Кузя спрыгнул с полки и забегал кругами по Наташиному столу. – Катастрофа небывалая!
– Прости. Я не думала, что он закроет на ключ.
– А делать-то что? Не думала она, недотёпа непонятливая! Что делать – что делать? Ох ты, мать честная, прабабушка моя! Надо что-то делать! Надо в секретер залезть, когда батюшка твой на работу отъедет.
– Завтра, получается.
– Да до завтра столько всего наполучается! Вот тебе объяснять – что об печь головой, что головою об печь, всё одно – не разумеешь ничего!
– А чего?
– А ничего! А как Яга придёт?
– Ой, да кто её сюда пустит! – отмахнулась Наташа.
– Так она тебя и спросила! Сама себя запустит!
– А я дверь не открою и полицию вызову. Что Баба Яга против полиции сделает?
Кузя подумал, что Наташа, как любой нормальный ребёнок, то есть домовёнок, верит в чудеса. Точнее, в добрые чудеса она верит сильнее. Вот и сказала глупость, неразумиха непонятливая. Решила, тетёха, что полиция сможет с таким страшным злом справиться. Да и правильно решила, общем-то, – так? Так, да не так.
Всё хорошо закончится, если добрая и справедливая полиция успеет на вызов. А успеть на вызов – это самое сложное. То какая-нибудь Яга на трассе пробку соберёт непроездную, то гусли на обочину кинет самогудные – и как с этим быть? Это уж не говоря про всяких хитрых и бессмертных Кощеев и прочее мировое зло со сказочной фантазией.
Так что, дети, на полицию надейтесь, а сами не плошайте. Дверь никому не открывайте. С незнакомыми не разговаривайте. В лифт с чужими не садитесь. Не искушайте судьбу и не полагайтесь на чудо – например, на домового. Так вы и сами невредимыми останетесь, и домового от Яги схороните, и добрую и честную полицию от самого главного не отвлечёте – от самых главных злодеев. Потому что злодеев – что росянок на болоте, что поганок на трухлявых пнях, что чёрных топей в дремучей чаще, что паутины в избе на курьих ногах, что... А про что мы? Ах да!
Злодеев хватает, но добрых и честных людей гораздо больше. Потому что если бы их было меньше, то добро