— Санёк, ну сгоняй, — ухмыльнулся он. — По-быстрому. Ну трубы горят, сил нет.
— Шурик, — второй хлопнул в ладони и присвистнул, как бы намекая быть быстрым как ветер. — Одна нога там, другая тут.
Да пошёл ты… Ненавижу, когда меня зовут Шуриком.
Пощёчина.
— Хорошие мальчики так себя не ведут, — осуждающе сказал женщина. — Родила на свою голову. Ярмо на шее.
— Да сдай ты его в детдом, делов то, — смеялся с разбитой губой, а другой ему поддакивал.
— Да, надо, — вздохнула она, забирая купюру. — Всё самой, никакой помощи. Сейчас я в магазин схожу.
Она поднялась со стула, сильно выше меня. Прошла мимо, будто не заметила. От толчка я ударился о стену и не удержал равновесие, сел. Обхватил голову руками и уставился в поцарапанный ламинат.
Да чего так грязно то?
И правда, почему так много грязи? Это ненормально. Разве я не привык к чистоте? И что это за футболка в пятнах на мне? Ещё и с дырками явно не дизайнерскими. Разве это моя одежда? Кажется, я носил что-то другое.
В голове всплыл образ сапога на моей ноге, со странным узором из тонкой линии. Да не, что за маскарад? Выглядит по-бабски.
Маскарад?
— Всё будет хорошо, — сказала толстая тётка рядом. — Я отведу тебя в твой новый дом.
— Но у меня уже есть дом!
Вдалеке раздался звон стаканов и весёлый смех. Я обернулся и на другом конце тёмного коридора увидел уродливую женщину. Она ела и пила, смеялась, с кем-то разговаривала.
Толстая женщина взяла меня за руку и потянула к выходу, к длинной лестнице без перил, сразу с высоты на осеннюю улицу.
— Нет, я не хочу! Мой дом здесь! — начал я вырываться.
— Уже нет, государство позаботится о тебе. Всё будет хорошо.
— Я не хочу в детдом! Моя мама жива!
— Это лишь интернат. Мама твоя одумается, протрезвеет и заберёт. А ты пока оценки подтянешь.
Не заберёт.
— Мама! Нет, я не пойду с вами! Мама! Мама!
Я вырывался и истошно орал. Но женщина была большой и сильной. А мама… Она встала со стула и, не глядя на меня, закрыла дверь.
Мне было десять лет тогда.
Что?
Женщина вытащила меня из квартиры. Но мы не стали спускаться по лестнице, вместо этого я начал падать вниз, смотря на открытую дверь того места, которое считал своим домом.
Мир темнел, тусклый свет исходил лишь от уличного фонаря. Дул ветер и голые ветки мотало из стороны в сторону. Я лежал на куче опавших листьев.
Очень неприятное чувство. И холодно, очень холодно. Должно случиться что-то плохое. Не хочу, чтобы это происходило. Я домой хочу.
Я сел на кучу из листьев, обхватив себя руками. Та же порванная грязная футболка. И шорты тёмно-синие, мои тощие коленки торчат. Растоптанные кеды на босу ногу. Где моя куртка? Почему я раздет в такую холодную погоду?
Опустил взгляд и провёл по руке, вспоминая свою куртку. Но вместо неё какой-то белый халат с бледными цветами. Что? Почему это на мне? Я такое никогда не носил!
Носил.
Этот странный голос будто смеялся надо мной. Да я никогда в жизни халат с цветами не надену!
Наденешь и будешь носить с удовольствием.
Он уже откровенно смеялся надо мной. Я разозлился и начал осматриваться, чтобы понять, кто этот человек. Но увидел чуть в стороне мужчину. В брюках, рубашке. С чистыми блестящими ботинками. Его лицо окружала неестественная темнота. Это даже не тень, а будто фильтр наложили с чёрным пятном прямо на видео. Только я ведь не в экран смотрел, а своими глазами.
Просто, ты забыл его лицо.
Кто ты? Уходи!
Я схватился руками за голову и прижал к груди ноги. Холодно, как холодно.
Точно хочешь, чтобы я ушёл? Ты тогда останешься один.
Я… Я не хочу быть один. Я хочу быть дома, в тепле. С мамой и папой. С друзьями.
Чтобы меня любили и никогда не предавали.
Мы сказали это вместе. Потому что это был мой голос на самом деле.
Я хочу, чтобы меня ценили не за то, что я хороший мальчик. А разве меня когда-то за это ценили? Действительно, никогда. Только если пользу приносил. И молчал. Был удобным. Я ведь всегда был тихим и послушным. Никогда не был собой. Вот именно. И что в итоге? Меня бросили все. А разве плохо быть одному? Сам по себе в чужом мире — это даже весело.
Мне уже не было холодно. Я посмотрел на свой халат и усмехнулся. Не такой уж он и девчачий, а очень даже ничего. Да и какие это цветы? Это трёхлистник, символ рода Даэрин. Королевская семья, между прочим. Королевская. А я принц.
Из темноты ко мне подбежал мальчик в белой одежде и сапожках. Он согнулся пополам и, уперевшись в бёдра, запыхавшимся голосм сказал:
— Ну тут у тебя и катакомбы. Я еле продрался через эти дебри!
— А может, ты просто давно по снам не ходил, Рэй, — усмехнулся я и протянул руку, чтобы потрепать его по волосам. Ощущая твёрдый керай, выдохнул с облегчением. Этот ужас закончился. Или нет? — А где мы?
Я опять огляделся по сторонам. Мужчина всё так же лежал в стороне на сухой листве. Подошёл ближе и попытался рассмотреть его получше, но пятно никуда не девалось. Даже руку протянул, но она так и не упиралась ни во что, будто вместо лица там зияющая дыра.
— В твоём подсознании, — ответил Рэй. — А что это за мужик?
— Мой отец.
— Надо же, — сказал он многозначительно. — А что у него с лицом?
— Просто, я его забыл, — пожал я плечами. — Он умер очень давно. Кстати, мы нашли его в похожем месте, но одежда у него была другая тогда.
— Так это подсознание, ты чего? — он сказал таким тоном, будто я обязан был знать это сам. — Здесь искать достоверности не стоит. Это отражение твоего восприятия воспоминаний, а не их точная копия.
— Отражение моих эмоций и чувств? — я усмехнулся, выпрямляясь.
— Именно так, — довольный мальчик кивнул.
— Как-то по затылку задувает, непривычно, — я потёр шею. —