Вдова Саффолка, несокрушимая Алиса Чосер, принесла скорбную весть королеве, и та была столь убита горем, что три дня не ела и все это время непрерывно плакала. После этого ее охватил гнев и желание отомстить. Пусть Саффолк погиб, у нее еще оставался Сомерсет и другие могущественные сторонники, которые помогут ей обрушить возмездие на его убийц. Однако дни, когда придворная партия могла править единовластно, не опасаясь угроз своему первенству, теперь были сочтены, а смертельная вражда между Йорком и Сомерсетом норовила разрушить хрупкий мир между соперничающими группировками.
10. Джон-мщу-за-всех
К 1450 году ланкастерское правительство не только в значительной мере утратило доверие, но и оказалось на пороге банкротства, накопив огромные долги, которые достигали 372 тысяч фунтов и с каждым годом возрастали на 20 тысяч. Оно до сих пор не выплатило Йорку 38 тысяч фунтов. Содержание королевского двора обходилось в заоблачную сумму, 24 тысячи фунтов в год, и вдвое превышало то, каким будет двадцать лет спустя, а основные королевские статьи дохода равнялись всего-навсего 5 тысячам в год. Другие источники дохода увеличивали ежегодный бюджет Генриха до 33 тысяч фунтов, а этого явно недоставало на то, чтобы одновременно и жить, и платить долги. Поэтому долги все росли и росли, а платежеспособность короны все уменьшалась и уменьшалась. До сих пор правительство полагалось на ссуды, даваемые итальянскими купцами и банкирами, но даже они теперь, видя печальное состояние национальных финансов, опасались ссужать английскому двору деньги и за десятилетие между 1450 и 1460 годом в общей сложности дали взаймы короне всего тысячу фунтов. К тому же парламент отказывался проголосовать за повышение налогов, которое позволило бы заплатить долги короны или профинансировать войну во Франции, по-прежнему остававшуюся главной бездонной пропастью в экономике. Даже королевская челядь подолгу не получала жалованья и вынуждена была ходатайствовать перед парламентом о его выплате.
Под влиянием придворной партии Генрих VI раздавал королевские земли и поместья в беспрецедентных масштабах и тем самым утратил доходы в виде ренты и налоговых сборов, которые мог бы получать от этих земельных угодий. Кроме того, он осыпал деньгами Итон и Кингз-колледж, и парламент критиковал его за такую расточительность. Придворная партия, представители которой главным образом и выигрывали от щедрости Генриха, разоряли страну, вытягивая из нее все до последнего пенса, и решительно сопротивлялись всем попыткам парламента принять акты о возвращении, которые лишили бы их неправедно нажитого имущества. Поэтому было крайне маловероятно, что корона сможет решить свои финансовые проблемы в обозримом будущем.
Жители Англии в целом были едины в своем желании политической стабильности, твердого правления и восстановления закона и порядка. Они отдавали себе отчет в том, что придворная партия манипулирует исполнением законов в пользу отдельных своих членов и их свит и что она настолько подчинила себе короля и совет, что надежды на появление какой-то энергичной и деятельной оппозиции почти не осталось. Анонимный автор «Английской хроники» писал: «В ту пору, да и задолго до сего, Англией правили вероломные, коварные советники, по каковой причине население чрезвычайно обеднело и обнищало, а простой народ, страдающий под бременем непомерных налогов и всевозможных притеснений, не мог жить трудами рук своих, будь то ремесло или землепашество, и потому затаил злобу на тех, кто стоял у кормила власти».
Богатые и влиятельные лондонские купцы громче всех возмущались воцарившимся по всей стране хаосом и особенно жаждали возвращения твердой, стабильной власти, которая позволила бы восстановить экономику. Естественно, они сочувствовали тем, кто находился в оппозиции к придворной партии, а впоследствии стали поддерживать Йорка в его борьбе с этой группировкой.
Кроме того, люди с ужасом смотрели на происходящее во Франции. В начале 1450 года из Нормандии начали прибывать английские войска, бежавшие перед наступлением победоносной армии Карла VII. Маленькими группами, «несчастные и оборванные», брели они по дорогам, что вели из расположенных вдоль Ла-Манша портов, по пути прося милостыню и воруя. Сколь бы жалкими они ни казались, сколь бы ни страдали от голода, некоторые из них умудрились навести ужас на поселян; нескольких арестовали и повесили. Другие своим обликом поразили народ, и без того униженный поражением и разъяренный, и это лишь усугубило его ненависть к правительству.
Тем временем в отдельных частях Уэльса стали множиться беспорядки, превратившиеся в еще одну проблему для властей предержащих. Валлийцы в этих местностях страдали либо от нерадивого правления лордов, живущих вне своих имений, либо от эксплуатации лордами алчными и хищными вроде Уильяма Герберта из Реглана. Герберт был управляющим Йорка в поместье Аск в Юго-Восточном Уэльсе и отличался честолюбием, тягой к стяжательству и абсолютной беспринципностью. Хронисты того времени отзывались о нем сплошь отрицательно: летописец Глостерского аббатства называл его «жестоким извергом, готовым на всякое преступление», тогда как автор «Краткой латинской хроники» описывал его как «великого угнетателя и разорителя священников и многих других лиц, творившего подобные бесчинства на протяжении долгих лет». Герберт был отнюдь не единственным притеснителем валлийцев: местный уроженец Гриффит ап Николас нарушал законы и извращал самый принцип королевской власти с катастрофическими последствиями.
Проблема заключалась в том, что применить эту власть Генрих VI был не в силах. Он пытался сохранить расположение подданных, часто отправляясь во главе своей свиты в путешествие по стране, однако это не давало им забыть о дурном правлении и коррупции, практикуемой придворной партией. К тому же было совершенно очевидно, что Генрих не умеет подчинить себе владетельных вельмож, и это, вкупе с утратой Англией завоеванных земель во Франции, породило всеобщее неверие в способность Генриха достойно править страной. Поэтому верность англичан дому Ланкастеров испытывалась на прочность, хотя лишь немногие осмеливались открыто критиковать короля. В июле 1450 года двоих саффолкских фермеров арестовали за «лживые утверждения, будто король слаб разумом от природы и надобно возвести на трон другого короля, ибо нынешний не в силах управлять страной». Именно так и было, но такая честность безжалостно каралась. Тот факт, что подобные возмущенные, негодующие голоса раздавались лишь изредка, свидетельствует о благоговении народа перед Генрихом VI. Вся тяжесть публичной критики обрушивалась не на монарха, а на придворную партию.
При нерешительном короле, при совете, авторитет которого был основательно подорван, и расколотом парламенте, центральное правительство отличалось слабостью, неэффективностью и неспособностью контролировать аристократию, главным назначением которой было вести войну. Нельзя сказать, чтобы парламент и совет вовсе перестали выполнять