Весной 1448 года король продемонстрировал свое доверие лидерам придворной партии, присвоив Эдмунду Бофорту титул герцога Сомерсета, что автоматически превращало его двенадцатилетнего сына Генри в графа Дорсета, а Уильяму де ля Полю даровав титул герцога Саффолка. Впервые кто-то удостоился герцогского звания, не будучи членом или близким родственником королевской семьи, и эти почести отражают огромное влияние и авторитет, которым пользовался Саффолк. Возможно, Генрих хотел приравнять двоих своих сторонников по положению к Йорку и, возможно, именно в ответ на присвоение им титулов Йорк стал величать себя Плантагенетом, хотя никто не использовал это имя с XII века, когда его взял себе граф Жоффруа Анжуйский, отец Генриха II[27]. Йорк стал именовать себя так, чтобы подчеркнуть свое королевское происхождение и близость к трону, возможно намекая, что это он должен выступать советником короля, а не выскочка вроде Саффолка или вельможа, запятнанный незаконнорожденностью, вроде Сомерсета. Впрочем, нет никаких свидетельств, что у Йорка в это время были какие-то поползновения на трон, и пройдет более десяти лет, прежде чем он осмелится оспорить монаршие права Генриха.
В 1448 году Йорк более всего опасался, что король отвергнет жалованные грамоты Генриха IV и объявит своим наследником Сомерсета. Он вполне оправданно осознавал, что возвеличение Сомерсета было намеренной попыткой положить конец его политическим и династическим амбициям, и отдавал себе отчет в том, что ответственность за его политическое изгнание несет не король, а Саффолк и Сомерсет. Тем самым соперничество Йорка с этими вельможами переросло в смертельную политическую вражду, последствия которой будут ощущаться на протяжении еще двух десятилетий. Сложилась ситуация, при которой никто не мог поддержать одну сторону, не сделавшись немедленно врагом другой.
Сомерсет и королева стали втайне распространять о Йорке порочащие слухи, утверждая, будто, величая себя Плантагенетом, он замышляет заговор и государственную измену, намереваясь совершить переворот и захватить трон. Теперь, когда его репутация пострадала от подозрений, ему, тяжело сближающемуся с людьми из-за собственной замкнутости и высокомерия, стало все труднее заручаться поддержкой других вельмож. В конце концов, как пишет Ваврен, в 1449 году Йорк «был удален от двора и отправлен в изгнание в Ирландию», а случилось это «по причине происков герцога Саффолка и других членов его партии», в том числе Сомерсета, который «нес ответственность за гонения на герцога» и «безмерно обрадовался» его ссылке. Должность Йорка отнюдь не была синекурой, поскольку Ирландию в то время раздирали клановые войны и междоусобицы. Его достижения на новом посту можно оценить как скромные, однако он действительно добился симпатии и расположения англо-ирландских поселенцев и даже ряда коренных ирландцев, тем самым надолго создав прочные связи между Ирландией и домом Йорков.
В том же году Сомерсет, которого назначили наместником Нормандии и главнокомандующим английскими войсками во Франции, положив сказочное жалованье в размере 20 тысяч фунтов в год, обосновался в Руане, столице герцогства. Своим назначением на эту должность он, по словам Ваврена, «был обязан настоятельным просьбам и увещеваниям королевы и некоторых баронов, находившихся тогда в силе». Перемирие с Францией все еще соблюдалось, однако герцога заверили, что жалованье ему будут выплачивать, даже если начнется война. Впрочем, нет никаких свидетельств, что Сомерсет его когда-либо получал.
В качестве главнокомандующего Сомерсет решительно ни на что не годился, поскольку он не обладал ни соответствующими способностями, ни возможностями успешно вести войну против французов. По словам Ваврена, он исполнял свои обязанности «столь небрежно, что затем, из-за его нерадения, вся страна вернулась под власть короля Франции», и, по сути, его пребывание в должности ознаменовало начало конца английского господства во Франции. В марте 1449 года Генрих VI сам, подстрекаемый Саффолком, нарушил перемирие и вновь начал боевые действия, санкционировав нападение на небольшой бретонский город Фужер, который англичане быстро заняли. Эта атака лишала всякого смысла стремление к миру, которое Генрих не уставал декларировать при каждом удобном случае, и, в сущности, равнялась новому объявлению войны. Она дала французам желанный повод возобновить бои, и в июне они предприняли полномасштабное наступление на Нормандию, решив во что бы то ни стало отвоевать ее. В июле Карл VII официально объявил Англии войну.
В Англии стали высказываться опасения, что французское наступление приведет к «позорной утрате» Нормандии, центру английского владычества во Франции, «от чего Боже сохрани», и к 15 августа, по словам хрониста Джона Бенета, «примерно тридцать небольших укрепленных городов в Нормандии были захвачены врагом». Карл VII сейчас обретал все больший авторитет среди европейских монархов, а его победы придали ему и его подданным новую уверенность в своих силах и горячее желание успешно завершить начатое.
В конце лета 1449 года его войска вторглись в Нормандию и начали наступление на Руан, который к тому времени уже тридцать лет находился в руках англичан. Сомерсет согласился обсудить условия сдачи Руана, если французы оставят англичанам те города, которые они удерживают вдоль побережья Нормандии. Карл не стал возражать, и в октябре герцог сдал Руан торжествующим французам, одновременно передав в качестве заложника ветерана англо-французских войн Джона Толбота, графа Шрусбери, и еще некоторых командиров. Ликующие горожане, видевшие в короле Карле своего освободителя, распахнули ворота и с бурным восторгом приветствовали его и его войска. Сомерсет, по словам Бенета, «бежал в Кан». Теперь французы преисполнились решимости вернуть себе все земли и вскоре нарушили данное герцогу обещание. В декабре порты Арфлёра, столь дорогой ценой доставшиеся Генриху V, и Онфлёр перешли в руки Карла VII.
К этому времени катастрофические последствия мирной политики стали очевидны каждому, и англичанами овладело отвращение к правящему