Вот такие размышления снедали меня в тот миг. Как же мне тяжело было сносить их, ведь никто не разделит со мной ту боль, которую испытывал я в тот миг, ведь никто не спросит меня, почему я такой печальный, не было того, кто выслушал и сказал бы укрепляющие слова. А потому ничего не оставалось мне, кроме как запеть в очередной раз свою песнь спасения, но только не вслух, чтобы лживое светило не услышало и не пришло ко мне подарить эту ненастоящую надежду, чтобы не почувствовать живых братьев и сестёр, а потом снова увидеть их мёртвыми, застывшими в вечной композиции развращающейся массы тел. Не знаю, что произошло, но, когда я проговаривал в своём уме эти слова, из-под плотных слоёв тьмы, нависающей над головой, прорвался отблеск Теоссира. Я глянул на него, но петь про себя на перестал. И с моих глаз как будто бы спала пелена, что скрывала от меня истину всё это время.
Ты иди в долину плача,
Где сёстры горестно стоят.
Долина плача… Улиофаль по-эльфийски. А у нас в Мордалали есть Ивулиофаль – долина плачущих ив. Деревья – это наши братья и сёстры. Поэтому в песне призывалось идти именно в Ивулиофаль, к нашим сёстрам, ивам.
Принеси свои несчастья –
Они излечат скверны яд.
Обычно от несчастий мы излечиваем друг друга, эльф – эльфа. Но в песне говорилось, что это могут сделать также ивы.
Но средь них есть тёмный дар,
Что заслужили я и ты.
Зорагозус. Здесь явно говорилось про это самое древо смерти, ведь он был даром тёмных эльфов нам, светлым. И да, в Ивулиофали, как я тебе рассказывал, стоит этот самый Зорагозус.
Он в сердце разожжёт пожар,
Оживут завядшие цветы.
В тот миг, как ты его коснёшься,
Он тайну даст тебе свою.
Ты под землю окунёшься,
Развеешь горестную тьму.
Ты понимаешь, о чём здесь говорится? Когда далру станет настолько печально, что не останется выхода, кроме как зарезать себя, чтобы не мучиться, нужно идти в Ивулиофаль и рассказать ивам свои волнения. Словно эльфы, они смогут исцелить гибельную печаль. Но, помимо этого, нужно отыскать и Зорагозус, чтобы он разжёг пожар в сердце, помог погибшим цветам души ожить и дал свою тайну, которая развеет тьму. Это было как раз то, что нужно. Положение далров сейчас такое, что мне нужна была надежда. Я не обратил внимание на выражение «Под землю окунёшься», потому что оно звучало как-то зловеще, как будто бы я найду под Зорагозусом свою могилу, а потому устремился в Долину плачущих ив, чтобы узнать, какие же тайны хранит в себе Зорагозус, как он сможет помочь мне развеять горестную тьму.
И если бы я устремился в Ивулиофаль по дорогам, то, наверное, проблуждал бы по ним целую вечность, поэтому я пошёл к этой долине напрямик, через все чащобы и заросли. Однако быстро выдохся, так что снова усталость начала одолевать, и меня стало клонить ко сну. Я помнил, что моя предыдущая попытка заснуть провалилась из-за иллюзии какого-то чудовища, но также я помнил, что эта иллюзия развеялась соланлием. Поэтому, призвав моего безмолвного светлого друга, я влил в него побольше эсталиала, чтобы он продержался как можно дольше, а сам, улёгшись у основания мёртвых клёнов, в тот же миг уснул.
Сколько я провёл таким образом времени, не знаю, однако меня растрясла чья-то рука, а голос живого далра помогал мне отогнать от себя остатки сна:
- Проснись, друг, проснись. Время бодрствовать.
Я глянул на него и почувствовал, что передо мной стоит самый настоящий брат мой. Но мы это уже проходили, а потому я не сильно обрадовался ему, ведь вокруг продолжала царить тьма, а мой соланлий разгонял её.
- Ну привет тебе, очередной призрак Мордалали. Чем на этот раз будешь меня мучить? – говорил я монотонно, однако всё же с небольшой искрой надежды в собственной душе, что он всё-таки живой эльф. Тот улыбнулся мне, как самый настоящий далр, и заговорил:
- Да настоящий я, настоящий, как и эта самая угроза, что таится в ночи.
- И что за угроза? – пропустив мимо ушей его утверждение о том, что он настоящий, поинтересовался я.
Но ответом мне было знакомый рёв, раздавшийся где-то неподалёку.
- Понятно, - совершенно невозмутимо отвечал ему я, - Тогда нам нужно бежать, а то ненароком сожрёт нас это неведомое чудо-юдо.
- Странные слова говоришь, брат. Но я тебя понимаю. Я и сам, если честно, не до конца верю, что ты настоящий, но вот твой соланлий говорит об обратом.
- Допустим, и что дальше?
- А дальше то, что нам никуда бежать не нужно. Пока свет его разгоняет мрак, нам ничего не угрожает.
В тот миг я готов был поверить, что и в самом деле встретил живого далра. Во всяком случае лучше разговаривать с иллюзией, которая мне отвечает, нежели с соланлием, который ничего не говорит. А потому я продолжил с ним разговаривать и заметил:
- Что-то я не вижу твоего соланлия.
Тот немного погрустнел и отвечал:
- Увы, тьма настолько поглотила меня, что я лишился эсталиала и не могу даже призвать этот светящийся шар.
- Соболезную.
- Спасибо, брат. Ведь я раньше был могущественным чародеем и даже магистром. Возиться с маленькими далрами было для меня таким неописуемым удовольствием, что я души не чаял в своём поприще. А теперь мне самому нужен тот, кто будет с самого начала зачинать эту магическую искру. Но я слишком долго проблуждал в этой тьме, так что теперь боюсь, как бы она не пожрала мою душу.
Он сказал «мою душу». Далры так никогда не говорят. Да, это был очередной призрачный насмешник, который был послан ко мне каким-то неведомым врагом, чтобы подарить надежду, а потом так жестоко отобрать её, чтобы я снова остался один после того, как обрёл собеседника. Но я решил не допускать этого. Неведомая сила подкинула мне очередную уловку. Я воспользуюсь ей в полной мере, а после уже отпущу:
- Сколько ты здесь уже находишься?
- Я прибыл сюда совершенно недавно. Однако весь этот ужас, что я вижу тут, настолько изнурил меня, что я поддался своей сонливости и решил вздремнуть, однако, в отличие от тебя, я не призвал соланлия. Проспав довольно продолжительное время, я всё-таки проснулся и понял, что остался без сил, что эта тьма полностью поглотила меня. И если бы не громогласный