Шейх сжал кулаки, и жёлтое свечение вокруг них усилилось:
— Именно поэтому мы не можем ошибиться. Покров Зверя — единственное, что может спасти Рашида от родового проклятия. — Он опустил взгляд на перстень с портретом мальчика. — Я обещал ему, что вернусь с лекарством. И я сдержу слово, чего бы это ни стоило.
Глава 18
Орел против Ворона
Я смотрел на пустую сумку, лежащую на столе между нами, чувствуя, как внутри нарастает тяжесть разочарования. На лице — маска внешнего спокойствия, только пальцы чуть сильнее, чем нужно, сжимались в кулаки.
— Повтори ещё раз, что ты сказал, — произнёс я, стараясь звучать спокойно, глядя на Серого.
Здоровяк растерянно взял сумку и начал перебирать её складки, заглядывая в каждый карман, словно страницы древнего Реликта могли по волшебству материализоваться из ниоткуда.
— Клянусь, Сень, они были здесь. Филя сам их упаковал, — Серый вывернул сумку наизнанку и потряс её. — Не понимаю, как это могло…
Я глубоко вздохнул, стараясь подавить разочарование. Забрал сумку из его рук и положил обратно на стол. Слишком многое зависело от этих страниц — возможно, мой единственный шанс понять свой Покров, а теперь… пустота.
— Значит, страницы были, а теперь их нет, — произнёс я, потирая виски. Гнев не поможет. Нужно думать. Нужно искать решение.
Отец всегда говорил мне: «Арсений, в трудные времена помни — настоящая дружба проверяется не словами, а поступками». Три года в Академии доказали мне правоту этих слов. Рита, Серый, Филя — они рисковали всем ради меня. Но что-то здесь не сходилось.
Рита подалась вперёд, серебристые глаза сузились:
— Ты останавливался где-нибудь по пути?
— Нет! То есть… был момент… — здоровяк нахмурился, напрягая память. — Я столкнулся с каким-то доходягой в переулке. Но это было буквально на секунду.
Я медленно повернул голову к Серому.
— И ты решил об этом не упоминать?
Это был не упрёк, скорее уточнение. По телу пробежала волна тревоги. Сейчас не время для эмоций. Нужно сохранять ясность мысли, тот самый фокус, который помогал мне выживать с самого детства, когда наша семья осталась без средств после трагического пожара.
Серый неловко потёр затылок, выглядя неуместно маленьким, несмотря на свои габариты:
— Я не придал этому значения. Проверил сумку сразу после столкновения — она была на месте. Я был уверен, что…
Я встал и подошёл к окну, глядя на раскинувшийся внизу Петергоф, утопающий в сумерках. Пальцы сами собой постукивали по подоконнику, пока я пытался собрать головоломку воедино. Здесь что-то не складывалось, и моя интуиция, выручавшая меня столько раз в самых сложных ситуациях, сейчас кричала об опасности.
— Филя, — произнёс я наконец. — Слишком удобное совпадение, не находите? Ссора, хлопанье дверью, а затем «предательство» Пахомову… как раз перед тем, как страницы исчезают.
Я помнил выражение лица Фили во время нашей ссоры — ярость, страх и что-то ещё, что я не мог точно определить. Расчёт? Решимость? Его слова крутились в голове: «Тебе просто нравится ощущать силу! Вот что это такое!» Может, он был прав? Может, мой Реликт представлял для него угрозу? Мы были друзьями три года, но что если Филя решил переметнуться в последний момент?
— Не говори ерунды, — Рита покачала головой, но в её голосе проскользнула нотка сомнения. — Филя не способен на настоящее предательство. Это не в его характере.
— Даже самые преданные люди меняют приоритеты, когда речь заходит о слишком больших деньгах, — я пожал плечами, отворачиваясь от окна. — А Филя всегда был за рациональные решения. Продать Реликт, взять деньги и скрыться. Разве это не то, что он предлагал с самого начала?
Рыжий всегда был прагматиком. Блестящий ум, отточенное мастерство с Покровом Орла и неповторимая способность видеть выход из любой ситуации. Мы понимали друг друга — оба из обедневших аристократических семей, оба вынужденные полагаться на свою смекалку больше, чем на родовое имя. Но что если его забота о собственной безопасности пересилила преданность нашей компании?
Серый нахмурился, его массивная фигура словно заполнила комнату:
— Если ты прав, — проговорил он с тревогой в голосе, — мы должны его найти. Немедленно.
— Давайте не будем спешить с выводами, — Рита выставила руки, словно пытаясь остановить набирающий обороты поезд. — Филя — наш друг уже много лет. Мы не можем просто…
Стук в дверь прервал зарождающийся скандал. Я замер, обменявшись быстрыми взглядами с друзьями, и моя рука невольно потянулась к потайному кинжалу в рукаве — надежному помощнику в опасных ситуациях.
— Кто там? — крикнул я, не отводя глаз от двери.
— Господин Вольский, — раздался незнакомый голос с лёгким акцентом, — прошу прощения за позднее вторжение. Меня зовут Абдул, я представляю шейха Мурада Аль-Нахара. Его Превосходительство просит о встрече.
— Араб? — прошептал Серый, сжимая кулаки размером с небольшие арбузы. — Здесь? В Академии?
Рита незаметно активировала Покров Совы. Серебристое свечение сконцентрировалось вокруг её глаз, позволяя видеть сквозь твёрдые поверхности. Она пристально изучала темный силуэт за дверью.
— Он один, — шепнула она. — Без оружия. И кажется… в его кармане есть что-то магическое. Не могу понять. Очень странная аура.
Я глубоко вдохнул, борясь с желанием выставить незваного гостя.
— Входите, — наконец отозвался я, крепче сжимая рукоять кинжала. Дверь медленно открылась, и в комнату вошёл высокий араб, одетый в элегантный европейский костюм с восточными деталями. Его тёмные глаза моментально оценили обстановку — трёх напряжённых молодых людей, готовых к бою.
— Господин Вольский, — он почтительно склонил голову, — моего хозяина глубоко впечатлили рассказы о вашем… необычном Покрове.
— Вот как? — Я небрежно откинулся на спинку стула, разыгрывая спокойствие, хотя внутри каждый нерв звенел от напряжения. — И откуда же ваш хозяин услышал обо мне?
Абдул позволил себе лёгкую улыбку:
— Петербург полон слухов. Особенно после вчерашних событий. — Он выдержал паузу. — Шейх Мурад предлагает вам сделку, которая может оказаться взаимовыгодной для всех сторон.
— Что за сделка? — прямо спросил я, отбросив притворство.
Абдул достал из внутреннего кармана небольшой свёрток и аккуратно положил его на стол.
— Считайте это жестом доброй воли, — произнёс он, разворачивая ткань.
Внутри лежала одна-единственная страница — пожелтевшая от времени, с тончайшими прожилками,