С виду совершенно пустая. Но стоило мне протянуть руку, как страница засветилась тем же голубоватым светом, что и мой Покров. Незримые символы проступили на древней бумаге.
— Один из листов, которые вы попытались… приобрести, — кивнул Абдул. — Шейх Мурад владеет всеми четырьмя недостающими страницами. И готов обменять их на вашу… помощь.
Рита шагнула вперёд, её лицо выражало подозрение:
— Откуда у вашего хозяина эти страницы?
— Приобрели у двух незадачливых воришек. — Абдул слегка приподнял бровь. — Полагаю, они украли их у вашего друга, который выкрал их из особняка господина Пахомова.
Серый с силой хлопнул себя по лбу:
— Тощий хрен! — воскликнул он. — Я его даже толком не разглядел.
Я медленно прикоснулся к светящейся странице, ощущая странное тепло, исходящее от бумаги:
— И чего хочет твой хозяин взамен? — Аудиенции, — ответил Абдул. — Наедине. Сегодня вечером, в гостинице «Империя».
— С какого хрена… — начал было Серый, но я поднял руку, останавливая его.
— Я приду, — спокойно сказал я. — Один.
— Сень, ты спятил? — Рита выглядела так, словно собиралась схватить меня за шиворот и встряхнуть как следует. — Это может быть ловушка!
— Встреча будет происходит в ресторане, на первом этаже. Это нейтральная территория, — добавил Абдул, словно предугадав возражения. — К тому же, граф Давыдов уже дал своё… неофициальное согласие на эту встречу.
Рита застыла, уставившись на араба:
— Мой отец?
— Да, госпожа Давыдова, — с почтением ответил Абдул.
— Граф любезно согласился выступить гарантом безопасности господина Вольского. Он будет присутствовать при встрече.
Это меняло дело. Если граф Давыдов, один из сильнейших магов Империи, лично гарантировал безопасность, то хотя бы открытое нападение исключалось. А других угроз я не боялся — в договорах с мутными личностями у меня талант.
— В восемь вечера, — кивнул я.
Абдул с уважением склонил голову и отступил к двери:
— Экипаж будет ждать вас у ворот Академии. Шейх Мурад выражает глубокую благодарность за ваше согласие.
Когда дверь за арабом закрылась, Рита задумчиво посмотрела на светящуюся страницу и слегка нахмурилась:
— Даже с отцом в качестве гаранта, это всё равно рискованно, — тихо произнесла она. — Шейх может иметь какие-то скрытые мотивы. Вчера они были готовы убить за этот Реликт, а теперь просто хотят договориться? Странно.
— А у нас есть выбор? — Я устало улыбнулся. — Без страниц Реликт бесполезен. А судя по тому, как страница отреагировала на мой Покров, шейх не врёт — у него действительно есть то, что нам нужно.
— И что ты собираешься делать? — Серый присел на край кровати, и пружины жалобно застонали под его весом.
— Для начала — встретиться с шейхом и выяснить, чего он хочет. — Я вертел в руках светящуюся страницу. — Думаю, дело не в деньгах. Если бы ему просто нужен был Реликт, он бы предложил выкупить. Или бы забрал его силой. Здесь что-то другое.
— Просто будь начеку, — тихо произнесла Рита. — Эти люди очень опасны.
— Эй, — я подмигнул ей с деланной беззаботностью, — я же мастер выходить из самых безвыходных ситуаций, забыла? А это, как раз, одна из них.
— Именно это меня и беспокоит, — вздохнула она.
* * *
Холодный воздух подвала особняка Пахомова пробирал до костей. Филя осторожно шевельнул запястьями, давая наручникам слегка впиться в кожу — всё должно выглядеть правдоподобно. Он пустым взглядом смотрел в каменный пол, изображая оглушенного и дезориентированного пленника. Внутри же — полная концентрация. Любая, даже мельчайшая ошибка могла стоить ему жизни.
Массивная дверь со скрипом отворилась. Филя не поднял головы, но ощутил, как в комнату вошли несколько человек. По шагам он определил троих — двое охранников, судя по тяжелой поступи, и кто-то третий, с легкой, почти бесшумной походкой.
— Поднимите его голову, — произнес ледяной голос Пахомова.
Грубая рука схватила Филю за волосы и дернула вверх, заставив смотреть в лицо самому опасному человеку Петербурга. Василий Дмитриевич выглядел безупречно — ни единой морщинки на строгом костюме, ни капли эмоций на аристократическом лице. Только глаза — черные, блестящие, как у настоящего ворона, — изучали Филю с пронзительной внимательностью.
— Ну что, господин предатель, — Пахомов сделал шаг вперед, — расскажешь мне, что произошло? Или мне придется… убедить тебя по-плохому?
Филя сглотнул, демонстрируя испуг, хотя внутри был собран и готов к любому повороту событий.
— Кто-то… напал на особняк, — прохрипел он, слегка дрожащим голосом. — Я услышал шум… потом удар по голове… потом темнота.
Пахомов усмехнулся, и эта усмешка заставила кровь в жилах Фили похолодеть.
— Какое удивительное совпадение, — промурлыкал он, обходя прикованного студента по кругу. — Ты приходишь ко мне с предложением предать своих друзей. Я оставляю тебя здесь под охраной. И именно в это время кто-то проникает в мой дом и выкрадывает… определенные бумаги из моего личного тайника.
Филя изобразил искреннее удивление:
— Тайник? Какой тайник? Я ничего не знаю ни о каком…
Удар Пахомова был молниеносным — тыльной стороной ладони по лицу, точно в место, где уже расцветал синяк от кулака Серого. Филя застонал, голова мотнулась в сторону. Проклятье, как же больно. Серый и так постарался на славу, а теперь еще и это. Но боль была только на руку — убедительнее выглядел.
— Не люблю, когда мне лгут, — спокойно произнес Пахомов, потирая костяшки пальцев. — Давай начнем сначала. Кто был с тобой? Твои друзья? Вольский? Давыдова?
— Клянусь, я не… — начал Филя, но замолчал, когда вокруг фигуры Пахомова вдруг заклубилось чернильно-черное свечение.
Покров Ворона активировался, окутывая хозяина особняка мерцающей тьмой. Воздух в подвале стал густым, словно кто-то распылил в нём мельчайшие частицы угольной пыли, сквозь которую с трудом просачивался свет.
— Знаешь, что самое интересное в моём Покрове? — произнёс Пахомов, и в его глазах мелькнуло множество крошечных точек, будто отражение звёздного неба. — Коллективная память. Вороны веками собирали знания, наблюдали за людьми, видели их истинную сущность… и всем этим делились со мной.
Он сделал плавный жест рукой, и часть тёмного тумана отделилась, формируя на полу круг с мерцающими символами.
— И вот что странно, — взгляд Пахомова стал пронзительным, изучающим, — моя коллективная память