Неожиданно наткнулся на дорожку, которая поперёк пересекала лес. Обрадовался: дорога... Свежая колея от колёс. Видно, кто-то недавно проехал на телеге. Должна куда-то вывести, никуда не свернёт... Вскоре послышалось, как кто-то впереди стучит топором... Ускорил шаги: сейчас кого-то увидит, поспрашивает. Побежал навстречу стуку. Но стук сразу прекратился. Испугался, может, ему только показалось? Закричал во весь голос:
- Э-ге-гей...
- Гэ-эй - отозвалось издали. И снова тишина. А потом лошадиное ржание. Громкое, усиленное эхом. Ване показалось, что все лошади из Загорья вдруг собрались тут в лесу... Лошади без людей не могут. Значит кто-то есть, покажет ему дорогу, выведет к реке. Услышал и человеческий голос. Дальше конский топот. Сколько имел сил, побежал вперёд, успел рассмотреть повозку, которая, почти перевернувшись, залетела за поворот. Крикнул вдогонку:
- Стойте... Стойте...
В ответ ещё раз заржал конь - и мёртвая тишина. Недалеко увидел срезанное дерево с наполовину обрубленными ветками. Самовольный порубщик. Испугался и убежал... А Ваня же ничего не хотел, только спросить...
Дорога, думал Ваня, быстро выведет его из леса, приведет к какому-то жилищу, а она, наоборот, завела его в ещё большую чащу. Шёл по следу, а она неожиданно исчезла. Дорога была, но над ней так низко нависли кусты, что приходилось наклоняться или разводить ветви руками. Полз под кустами, как в каком-то туннеле, пока совсем выбился из сил. Сбросил с плеч сумку, лёг на почерневшие от дождей листья. Решил: полежит немного...
Казалось Ване, что отдыхал он только мгновение, потому что как лёг навзничь, так и проснулся. Только удивился, почему так темно вокруг. Везде тёмная стена, хоть прикасайся к ней рукой. Ночь. Пришла ночь. Пощупал вокруг себя - где сумка... Нашёл, притянул ближе. Боялся пошевелиться, потому что казалось, держится он на краешке скалы, а вокруг него со всех сторон пропасть. Вздрагивал, когда слышал какой-то треск или шорох. Привиделось, что это караулит за ним медведь или другой зверь, вышедший ночью за добычей. Звери боятся огня, хорошо бы разжечь костёр. Но спичек в дорогу не взял... Со всех концов поглядывали на Иванка какие-то хищные глаза, горели огоньками. Нарушая ночную тишину, угукала сова, под листьями шуршали мыши, потому что им приманкой служила сумка Ивана с хлебом. Всё время слышались чьи-то шаги, трещали ветки. Над головой какая-то невидимая птица трепетала крыльями.
До утра Ваня уже не сомкнул глаз. Наконец наступил рассвет. Вспыхнул сразу, неожиданно. Ещё минуту назад в лесу стояла такая тьма, что хоть глаз выколи, а теперь всё вокруг прошито золотыми нитями. Будто между землёй и небом кто-то успел за ночь натянуть тысячи звонкоголосых струн. На росистых листьях, на траве и даже на опанаках Ивана - везде играли солнечные зайчики. Перекликались птички. Воздух звенел. Мраком, туманом плыло перед глазами Ивана. Хотелось спать. Но только подумал об этом и вдруг подскочил. Показалось, что где-то близко, в нескольких метрах шумит, переливается вода. Может, наконец, наткнулся на реку? Так и есть - река... Теперь уже не собьётся с дороги, попадёт в Ужгород, принесёт маме лекарства.
Полноводная река не прыгает через камни, а катится волнами. У берегов, как от мыла после стирки, бьётся белая пена. Проплыл мимо плот с одиноким рулевым, который беспрестанно бил и бил по воде своим длинным веслом, направляя плот по течению. Рулевой не смотрел вокруг, не видел Ивана, который бежал вдогонку, окликая... Хотелось ему, чтобы плотик остановился, прибился к берегу и взял на борт его, Ивана... Плыл бы и плыл за водой, и никакие скалы не преградили бы ему пути, вплоть до того пути, который ведёт в Ужгород...
Выбился Ваня из сил, а плота не догнал. Он всё больше и больше отдалялся и наконец слился с синей дымкой вдали. Спустился к самой воде, оглядывался, ожидая, что за одним плотом, вынырнет второй, и он ещё издалека даст о себе знать, чтобы плотовод успел увидеть его. Будет кричать, пока не остановится. Только плотов больше не было, и Ваня снова сошёл на тропу.
Начали встречаться ручейки и потоки, вливавшиеся в реку. Одни из них перепрыгивал, другие преодолевал вброд, не разувая опанаки. Вот солнце уже повернуло к полудню, а пути не видно и река всё льётся и льётся. Мысль подгоняла: скорее... скорее, чтобы опять не заночевать в лесу. В животе сосало, хотелось есть, но бежал и бежал вперёд. Неожиданно остановился. На мели увидел лодку. Привязанная верёвкой к пеньку на берегу, она слегка качалась на волнах, труся бортом о камень, который выпирал из скалы. Двинулся дальше, оглянулся, снова остановился. Лодка притягивала внимание, не мог отвести от неё взгляда. Дёрнул за веревку - ещё больше заколыхалась. Только оттолкнуться от берега, и река сама понесет её, как тот плот с рулевым... Так быстро, что и лошадьми не догонишь. Чужая лодка... Нет, он вернет её, привяжет к этому пеньку, только купит лекарства для мамы, чтобы она выздоровела... В одно мгновение вскочил в лодку, дёрнул веревку, и - только замелькали берега перед глазами Ивана.
Весело и спокойно сразу стало у Ваньки на душе. На лодке, которая летит быстро, как птица, он догонит упущенное время. Жалел, что вчера не попалась ему такая лодка. Где бы уже мог быть. Течение прибивало лодку то к одному, то к другому берегу. Горы остались лишь с одной, правой стороны реки, а с другой - равнина, поле с почерневшей от дождей стернёй и одинокими копнами еще не вывезенного хлеба. Глядя на них, Ваня неожиданно увидел путь, да-да - путь, к которому он так хотел добраться. Лодка ему помогла, в одно мгновение долетел. Самого пути не видел - узнавал его по машинам, которые одна за другой вылетали из-за горизонта и сразу сползали в долину. Радовался: еще немного, и доберется до берега... Но лодка вдруг остановилась, как будто под водой