Я кивнул. Норт фактически правил страной, так что уровень миссии я оценил.
— И какое же послание шлет мне Великая Британия в лице ее премьера?
— Королевство заинтересовано в стабильных торговых отношениях и в согласованной европейской политике.
— Последнее, надо понимать, в интересах Лондона?
— Неужели вы можете представить себе нашу политику, направленную не в своих интересах, – усмехнулся посол. – Но я совершенно искренне считаю, что интересы России тоже не должны страдать от такого сотрудничества. Именно об этом и стоит поговорить.
— Вы так уверены, что я удержу власть?
— Я много общался в Петербурге. И не только с русскими торговыми партнерами. Так что имею обоснованное мнение относительно ваших перспектив. Простой народ, крестьяне, разночинцы безоговорочно на вашей стороне. Купечество в целом тоже. Их радует устранение конкуренции со стороны дворян и перспективные возможности влиять на государственную политику через ваш планируемый парламент. Насчет церкви я ничего сказать не могу, а люди свободных профессий не определились еще в своем отношении. Выжидают. Ну и, разумеется, дворянство, которое яростно против вас. Так что я оцениваю ваши шансы как очень высокие. Даже несмотря на ситуацию с южной армией. Ведь она состоит из простых людей, а с такими людьми вы, ваше величество, работать умеете.
— Увы, там не только простые люди. Там еще масса тех самых яростных дворян, с которыми трудно договориться.
— Судя по тому, что я видел в Москве… Вы научились решать вопрос с непримиримыми.
— И поверьте, меня это мучает. Каждый день молюсь за упокой души казненных. Россия не так богата образованными людьми, чтобы карнифексы стали выходом.
На самом деле, я плотно работал над тем, что за Уралом открыть трудовые лагеря для неприсягнувших. В армии Румянцева таких будет много, устраивать массовые казни мне не хотелось. Но все упиралось в кадры. Если делать “офицерский ГУЛАГ”, то кто это все будет охранять, снабжать продовольствием?
— Очень рассчитываю, – я тяжело вздохнул, – что до решающей битвы с армией Румянцева дело не дойдет. Как вы верно отметили, с простым народом, в том числе и солдатами, я общий язык найти могу.
Посол долго шел рядом и молчал, обдумывая. Я же рассматривал церкви и домики села Алексеевского, а самое главное – остатки путевого дворца Алексея Михайловича. Это была первая остановка всех русских царей на пути в Троицу, и упомянутый царь велел отстроить тут деревянный путевой дворец, который ему очень понравился. Он подолгу жил в нем и даже пытался привить на наших почвах виноград. Ничего из этой затеи, разумеется, не вышло, и вместо винограда царевы делянки засадили крыжовником. Так сказать, наш суровый ответ их капризной ягоде.
С того времени дворец был заброшен, начал разваливался и был окончательно разобран накануне Наполеоновского нашествия. Сейчас он еще худо-бедно стоял, и я намерен был его сохранить для потомков.
Далее с англичанином пошел разговор пошел о делах практических. Обсудили таможенный тариф 1766 года, и я парировал любые попытки его еще более либерализировать. Он и так был выгоден Англии больше, чем России. Обсудили перспективы Архангельского порта. Я закинул удочку насчет прокладки водного пути, известного в мое время как Северо-Двинский канал. Перспективы ускорения и удешевления товарооборота англичанина, конечно, привлекли, но не особо сильно. Все-таки они привыкли, что проблемы внутренних перевозок их не касаются. Но упоминание об ускорении движения товаров в Персию интерес посла подогрело. Так что поговорили и торговле с южными странами, в том числе и с Индией. Я снова заказал селитру. На случай, если голландцы не выполнят своих обязательств, а иезуиты не решаться на мое предложение. И напомнил посланнику Туманного Альбиона о стародавних связях через Архангельск, в том числе, о лондонской Русской торговой компании. Отчего бы ей не расширить ассортимент товаров, предлагаемых для русского рынка? Колониальные товары – это далеко не все, что нужно России.
Достигнув мызы Раиево, сделали запланированную остановку. На свежескошенной опушке леса был накрыт стол под натянутым тентом. Там мы с англичанином и оттрапезничали. За едой разговор зашел о моих новинках. Англичанина интересовали гильотина, воздушный шар, керосиновая лампа. Я рассказал о принципах, которые двигают шаром, и обещал ему все показать и даже прокатить на шаре в день коронации. Все-равно этот секрет скрыть невозможно, рано или поздно Джордж все разнюхает, подкупит кого-нибудь… Пусть пока хотя бы формально, будет на моей стороне.
После обеда, к удивлению англичанина, я стал собираться к дороге на Мытищи.
— Я теперь понимаю причину ваших побед, ваше величество, – заявил он.
Я вопросительно взглянул на него.
— Вы не теряете время, как это делали царицы до вас. Вы же наверняка знаете, как Елизавета Петровна ходила на богомолье в Троице-Сергиеву Лавру. Она, конечно, делала это пешком, правда, весьма оригинальным способом. В день она проходила всего две-три версты, после чего садилась в карету и возвращалась во дворец. На следующий день или даже через несколько дней карета привозила её к тому же месту, и Елизавета шла дальше ещё пару вёрст. Путь растягивался на месяцы, но зато был не утомительным.
Я усмехнулся.
— Для меня это непозволительная роскошь. Время – это деньги. А еще меня ждет увлекательное зрелище – тренировки в военном лагере. Думаю, вам тоже оно понравится, если вы готовы заночевать в пути, где придется.
Глава 16
Выбежал как-то раз к московскому царю татарский хан Ялдыга. Встретили его ласково – и на службу приняли, и землицей с людишками пожаловали в месте заповедном, у царевой дороги на Лавру. С тех пор и повелось: прозвали евоное поместье Елдыгино.
А вятские мужики в иную сторону клонили. Мол,выдумки все это: никакой то не татарин селу имя подарил, а кто-то из их родных краев. Або в Вятке“елдыжником” прозывается шаромыжник, а “елдыжить” – значит затевать свару, ругаться. Видать, крепко досталось вятичу, залетевшему в деревню, вот он и припечатал местных хозяев, а с тех пор так и повелось.
Васятке Щегарю первая сказка нравилась больше – он вообще до всего любопытного был жаден. А Сеньке плевать – у него свои антересы, ему не до досужей трескотни. На кой ляд ему знать, отчего их учебный лагерь прозывается Елдыгиным? Ничего окромя воинской науки не волновало Пименова, заработавшего ефрейторскую полоску на шерстяном погоне на левом плече. Месяца не прошло с распределения в полк, как он стал помощником отделенного во второй роте