– Пока мне эскадрилью не нарожаешь, не остановимся! – в шутку говорил Фаине глава семьи. Но дальше «личный состав эскадрильи» продолжился дочерью. Имя ей дала Фаина – Нэлли.
Жили они в маленькой квартирке на улице Лесгафта – в центре Казани, в районе озера Нижний Кабан. Как-то за завтраком из тарелки довоенного еще репродуктора грянул торжественный голос Левитана: «Передаем важное правительственное сообщение. Работают все радиостанции Советского Союза!..»
Фаина перекрестилась:
– Господи, неужели опять война?!
Голос Левитана сдержанно ликовал: «Впервые в истории человеческой цивилизации на орбиту Земли выведен искусственный спутник… Это стало возможным благодаря самоотверженному труду советских ученых и золотым рукам наших рабочих. Это подвиг всего великого советского народа!»
На коммунальной кухне ликование. Сосед, одноногий инвалид, спрашивает Девятаева:
– Это что за спутник такой? На кой он нужен-то?
– Для науки, Емельяныч, нужен. Космос изучать.
– Летает-то уж больно высоко. А как свалится? Бензин кончится – и на башку!
– Не свалится. И бензина у него нет. Сам сгорит. В космос, видишь, прорвались…
– Это вроде как День Победы?! Ну, тогда налей!
Само собой припомнилось: Пенемюнде, злой осенний ветер срывает с дюн песок; костерок в капонире, полковник Сергеев: «Ты вырвался, и я должен… За удачу!»
– Вырвался! Прорвался! Молодец, Серега! За тебя! За космос!
«Я тоже прорвусь! По новой… Не впервой…»
Глава вторая
«С неба упала шальная звезда…»
К дебаркадеру речной пристани швартуется большой пассажирский теплоход. Буксир Девятаева, упершись в борт, помогает ему встать поближе к стенке.
С берега по трапу бежит, размахивая газетой, начальник порта:
– Девятаев! Где Девятаев?!!
Капитан «Огонька» руководит швартовкой. Несмотря на восторженные крики начальника, не сразу прерывает это ответственное занятие.
– Мишка! Михаил! Михаил Петрович! Смотри, что тут про тебя написано! Читай! Вот – на первой странице! И где – в самой «Правде»! Читай.
Девятаев читает:
– «Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении…» – голос его срывается.
Начальник порта выхватывает из рук Девятаева мегафон и кричит так, чтобы слышали все, весь теплоход:
– …«Гвардии старший лейтенант Девятаев Михаил Петрович за проявленные в боях за нашу советскую Родину мужество и самоотверженность удостоен звания Героя Советского Союза»!
Девятаев прикрыл глаза козырьком беловерхой фуражки… Вот и прорвался…
М.П.Девятаев:
«Когда вышел указ о награждении меня „Золотой Звездой“, я от нервного потрясения весь покрылся… язвами, как рыба чешуей! 80 процентов тела было поражено. Выпали волосы. Ужас! Не знали, как меня лечить. Спасибо, один профессор посоветовал: тебе, Миша, нужен температурный шок. Была поздняя осень, я прыгнул в ледяную воду, после чего долго пробыл на сквозняке. Несколько дней горел в жару, температура за 40, но хворь, действительно, как рукой сняло…»
А потом был вызов в Москву, приглашение в Георгиевский зал Кремля. Первый секретарь ЦК КПСС Н. С. Хрущев приколол на грудь Девятаева «Золотую Звезду» Героя.
На банкете по случаю новоиспеченных героев кто-то из секретарей легким кивком головы указал Девятаеву на Королева:
– Вон иди его поблагодари. Это он перед Никитой Сергеевичем ходатайствовал.
И Девятаев подошел к «полковнику Сергееву»:
– Здравия желаю, товарищ полковник! Спасибо за содействие!
Королев узнал его сразу, просиял. Крепко обнял:
– Миша, будь проще! Я для тебя всегда Сергей.
– Нет: Палыч. Сергей Павлович.
– Ну, пусть будет Павлович. Давай «Звезду» твою окропим!
Опустили «Звезду» в бокал с шампанским. Девятаев достал из нагрудного кармана речного кителя эмблему – пропеллер с крылышками, ту самую, что подарил ему на память в Пенемюнде «полковник Сергеев».
– За удачу!
– За удачу! Ну, вот теперь мы оба с тобой прорвались!.. По горизонтали. Только мне еще выше предстоит… По вертикали! Понимаешь меня?
– Понимаю!
После правительственного указа, после высокой награды на Девятаева обрушился поток всесоюзной славы. В казанских школах его наперебой принимали в почетные пионеры, повязывали красные галстуки, его выбирали в президиумы всевозможных собраний, фотографировались с ним при каждом удобном случае, брали интервью, просили автограф… Фаина не на шутку забеспокоилась: столько женщин вокруг, не увели бы мужа. Но Михаил не давал поводов для подобных опасений.
Но дальше – больше…
Вот к дебаркадеру Казани швартуется чудо техники – теплоход на подводных крыльях «Ракета». С борта на причал сходит начальник порта и приглашает Девятаева посетить судно.
– Ну, пилот, принимай крылья! Только подводные. Кому, как не тебе, летчику, крылатым кораблем управлять?! «Ракету» будешь водить! Понял? Ра-ке-ту! Так что давай собирайся на курсы в Сормово! Капитаном вернешься!
Девятаев с радостью отправился на курсы. Учиться он любил и учился всю жизнь. После курсов получил в управление не просто «Ракету», а новейшее судно из того же крылатого класса – «Метеор».
Белый теплоход «Метеор» мчит по Волге на подводных крыльях. Для многих это зрелище все еще необычное и фееричное: из-под форштевня вздымаются пенные отвалы зеленоватой воды. За кормой – столь же белопенная широкая кильватерная струя. В ходовой рубке в белом капитанском кителе и с «Золотой Звездой» Героя на груди стоит вчерашний грузчик и швартовщик – Михаил Петрович Девятаев. В его руках почти самолетный штурвал. Он зорко следит за проносящимися катерами, яхтами… Не задеть бы! Стоит гордый. Щурит глаза от солнца…
Надо сказать, что речные километры порой намного коварнее, чем морские мили. И вахты капитана-речника более напряженные, чем у капитана морского судна. Во-первых, речной фарватер, не в пример морскому, изобилует мелями, барами и прочими выступами дна, у моряков же под килем совсем другие глубины. Во-вторых, тот же «Метеор» намного чаще вынужден расходиться со встречными судами – баржами, танкерами, сухогрузами, пассажирскими лайнерами. А любое расхождение судов чревато столкновением: река не шоссе, и трассы здесь очень зыбкие, и скорости почти автомобильные. Опыт летчика-истребителя, умение быстро схватывать обстановку, держать в поле зрения сразу несколько целей, быстро принимать правильные решения, не раз выручали капитана Девятаева в ходовой рубке. За четверть века своей службы на волжских трассах он не допустил ни одной аварии, ни одного навигационного происшествия.
Но что там, на трапе, ведущем в рубку? Шум, возня, крики.
– Да нельзя сюда! – сердится боцман. – Нельзя, говорю! Посторонним вход запрещен!
– Посторонним нельзя, а мне можно!
Что там за наглый тип прется?! Девятаев уже хотел было строго прикрикнуть, но тут в ходовую рубку вошел… Иван Кривоногов!
– Здорово, Миша! Прокати по старой памяти!
«Метеор» делает неожиданный зигзаг: это капитан, оставив на секунду штурвал, крепко обнял старого друга.
– Какими судьбами, Ваня?
– Да вот узнали из газет, что ты на Волге капитанишь. Приехали с женой на тебя посмотреть! Ну хорош! Ну орел! Даром что речной!
Потом они обедали в ресторане на Речном вокзале Казани. Выбрали столик на четверых: Девятаев с Фаиной и Кривоногов с