С началом бомбардировок необходимый минимум прошлых и настоящих документов все стали носить при себе. Большая часть людей разместила свои вещи: белье, платье, обувь и др. – в двух-трех местах у знакомых. Если у тебя погибнет, то, быть может, там сохранится. Отдавая свое, точно так же брали на сохранение чужое. Первое время говорили, что немцы не трогают Васильевский остров; там находится много бывших немецких домов, которые сохраняются для владельцев. Одновременно выяснилось другое, более интересное обстоятельство. Ряд старых казенных и особенно церковных домов был построен так основательно, что задерживал фугасные бомбы в верхних этажах. В дом, где жили наши знакомые, четыре раза попадали бомбы, но дальше второго этажа не прошли.
Количество пострадавших при бомбардировках людей было значительно; кроме убитых, раненые и сильно покалеченные. Сознательная бомбардировка и уничтожение немцами целых зданий госпиталей с их больными, несмотря на предупредительные знаки, заставили население задумываться. Разрушение их домов, случайное или неслучайное, еще можно было как-то объяснить. Город не хочет сдаваться, его заставляют сдаться. Бомбы же на больных и раненых – это противоречило сознанию ленинградских жителей. Что же делается там, в занятых областях? Этот вопрос в то время оставался тайной под семью печатями. Думали, что не так плохо…
Дело обошлось не без интересных эпизодов. Как-то после нескольких налетов ночью в бывшем Политехническом институте собралась группа окончивших его студентов. Все они пришли за получением дипломов, но произошла задержка из-за каких-то формальностей. Необходим был бухгалтер, а последний что-то не шел. Все начали волноваться. Вдруг телефонный звонок. Слышен голос бухгалтера, его прерывают, просят скорее приехать. В ответ бухгалтер кричит: «Не могу, засыпан». Оказалось, что он действительно засыпан в своей комнате обвалившимся домом, но каким-то чудом сохранился телефонный провод. Узнав это, кричат уже взволнованно из института: «У вас вода есть?» «Есть». – «Пища есть?» – «Есть». – «Ну, будьте спокойны, выкопаем».
Весь первый период немецких осенних налетов в 1941 году связан с так называемыми ракетчиками. Наблюдая бомбардировку Ленинграда с Петергофских высот, я с удивлением обратил внимание, что из многих частей города летят в воздух разноцветные ракеты. Что это такое, осталось неизвестным. По возвращении же в Ленинград я узнал, что город полон немецких агентов, сигнализирующих во время налетов. Население назвало их ракетчиками. Деятельность ракетчиков оказалась настолько энергичной, что это должны были признать сами власти. «Ленинградская правда» сообщила о немецких пособниках, назвав их, кажется, также ракетчиками. Один раз, дежуря наверху во время налета, я видел нечто просто поразительное: какая-то уверенная рука сигнализировала с крыши дома на Лиговке большим прожектором, посылая вверх целый сноп лучей. Для поимки ракетчиков принимались отчаянные меры. Сколько ночных часов потеряли только ополченские отряды, чтобы схватить кого-то, пустившего ракету невдалеке от их здания. Оцепляли целые кварталы, но, как правило, безуспешно. Говорили, вообще, о большой ловкости и неуловимости всех ракетчиков. Предполагали, что это русские же люди, переброшенные из занятых немцами областей. Жестоко обиженные советской властью, они действовали не «за страх, а за совесть». Что-то об этом писала и «Ленинградская правда». Немецкая армейская разведка хоть таким образом, но сумела пробить непроницаемый занавес Советского государства. Во второй половине октября о ракетчиках уже не было слышно, видимо, переловили.
Кроме воздушных бомбардировок город обстреливался артиллерией. Во второй половине октября наряду с сигналом «воздушной тревоги» ввели сигнал «артиллерийского обстрела». Пытались несколько улучшить положение населения хотя бы предупреждением, по какой стороне улицы более безопасно идти в момент стрельбы. Отличительной чертой артиллерийского обстрела, начинающегося неожиданно, была полная неизвестность опасности. Мать вышла из дома, когда все спокойно, по делу, требующему 10–12 минут, и не вернулась – убита снарядом. В это время оставленные маленькие дети ждут ее возвращения. Молодой человек из соседнего со мной дома встал утром с постели и отошел к противоположной стороне комнаты, чтобы взять полотенце. Это было очень удачно – влетевшее ядро уничтожило постель, оставив его целым. В общежитии студентов, в комнате, занимаемой пятью человеками, двое собрались идти ко мне по какому-то делу. Они еще не успели выйти из здания, как в их комнату влетел снаряд, убивший оставшихся там троих человек. В авиационном бомбоубежище наших знакомых одна старуха случайно задержалась по окончании тревоги. Влетевший каким-то образом артиллерийский снаряд разрушил бомбоубежище, оторвав ей обе ноги. Артиллерийский снаряд попал в баню. Кое-кто был убит, еще больше людей поставлены в тяжелое положение, потому что оказались голыми на улице. Некоторых к тому же ошпарил кипяток из лопнувшей трубы.
Части города, где находились предприятия, обстреливались с особой силой. В середине сентября исключительно тяжелое положение создалось в районе, прилегающем к знаменитому Путиловскому заводу. Сам завод, несмотря на сильный обстрел, должен был работать и работал. Что же касается населения этого района, то его отправили на Петроградскую сторону и в другие части города. Дня два-три можно было наблюдать переезд жителей, которым дали конский и автомобильный транспорт. В это же время во многих домах, расположенных на улицах, по