Месье д’Эгс, от которого я не видел ничего, кроме великодушия и доброты. Вы открыли мне свое сердце и дом, радушно приняли меня, а я не предложил вам ничего взамен, кроме смерти и, позже, воровства.
Лора, ты была нормальной счастливой девушкой, пока я не вцепился в тебя и не отравил до такой степени, что смерть стала единственным твоим выходом.
Стыд переполнил меня до краев, и я снова почувствовал себя мальчиком, который недостаточно хорош, чтобы увидеть своего отца, потому что пролил на себя сок. Мальчиком, чей отец осматривал его как лошадь в поисках недостатков.
Все эти мысли проносились у меня в голове, когда я избивал Элис второй раз. Пока бил, пинал, толкал, сбивал с ног, топтал, дергал и рвал.
24. Барни
Я не мог поверить своим глазам, когда поздним вечером три месяца назад открыл дверь и обнаружил за ней измазанного кровью Оливера. Сначала я подумал, что он угодил в аварию. Он дрожал как осиновый лист, но сказал, что не пострадал, и, присмотревшись, я не увидел на нем ран.
– Господи, что случилось?! – говорю я.
– Элис, – говорит он, – ей нужна помощь.
Хорошо, что мама уже умерла. Если бы она такое увидела, то так бы разнервничалась, что просто не выпустила бы меня из дома.
Я оставил Оливера на стуле в прихожей и побежал к Элис. Дверь в дом была широко раскрыта, и я зашел, боясь того, что могу обнаружить там.
Она лежала на кухне. Сначала мне показалось, что это просто куча белья, ожидающая отправки в стиральную машину, но потом я заметил брызги крови на полу и стене и понял, что это Элис. Господи, эта картинка никогда не изгладится из моей памяти. Я опустился на колени рядом и приподнял ее голову. Она дышала неглубоко, но была в сознании. Я плакал, пытаясь обнять ее и дотянуться до телефона на стене одновременно. Пенистые пузырьки крови выходили из ее рта. Набрав 999, я кричал в трубку, что нужна скорая помощь, и дал им адрес. Они сказали, что вызовут заодно полицию, но я бросил телефон, потому что не мог держать Элис и общаться с ними одновременно. Мне нужно было позаботиться о ней. В фильмах по телеку говорят, что вы не должны дать жертве уснуть, потому что, потеряв сознание, она умрет, поэтому я разговаривал с Элис, просил держаться, и она смотрела на меня своими прекрасными глазами, которые я любил всю свою жизнь, хоть и не имел на это права. Она пыталась что-то сказать, но я просил ее беречь силы. Вид текущей из нее крови был ужасен, я прижал ее к себе и говорил: «Скоро все кончится, держись, любимая, держись». Элис начала говорить что-то, и я догадался, что именно, еще до того, как она закончила. «Юджин», – сказала она и отключилась.
Приехала скорая и забрала ее, а потом прибыла полиция, и я вспомнил, что Оливер, должно быть, всё еще сидит у меня прихожей. Может, я и не самый сообразительный на свете, но к тому моменту я, конечно, понял, что это сделал он. Я вспомнил, в каких соплях он был сегодня в «Нэше», когда швырнул в меня пачкой сигарет. Весь измазан ее кровью… Я сообщил полицейским, где его найти, и наблюдал, как они выводили его из моего дома. Оливер взглянул на меня снизу вверх – вся его развязность и самоуверенность оставили его, и мне внезапно стало понятно, что неважно, насколько он образованный, богатый или шикарный, но всё же я – лучше него. Всегда был лучше. Когда он украл ее у меня много лет назад, я не сопротивлялся. Я, по сути, разрешил ему это. Просто думал, что Элис заслуживает кого-то лучше меня. А должен был бороться за нее.
Я навестил ее в больнице на следующий день, но она так и не пришла в сознание. И теперь навещаю ее раз или два в неделю, держу ее за руку и разговариваю с ней, потому что в фильмах иногда это срабатывает, получается вернуть человека к нормальной жизни. Я пробовал ставить ее любимые старые песни, надевал ей на голову наушники, но она даже не пошевелилась. Однажды я болтал без умолку, вспоминая, как мы поехали в Голуэй и напились портвейна, и она вдруг открыла глаза. Я заорал, вызывая докторов, но они сказали, что это ни о чем не говорит, и то, что она открыла глаза, не значит, что поправляется. Я видел фильм, ну, такой, иностранный, о парне, который тоже был в коме, но соображал, что происходит, и это было видно по тому, как один его глаз двигался за вами по комнате. Элис теперь время от времени открывает глаза, но не так, будто что-то видит, просто типа моргает. Иногда она улыбается. Я надеюсь, вспоминает счастливые времена.
Не похоже, что она скоро поправится, но мне всё равно нравится ходить к ней и болтать о всяком, потому что кто знает? А еще я начал навещать Юджина. Он такой же сумасшедший парень, как и всегда. И всегда рад меня видеть. На днях усадил меня на стул – да как потащит! Я перепугался до полусмерти, и эта их начальница начала орать, чтобы он поставил меня на место, но мы же просто немного побаловались, разве нет?
Оливер передал мне опекунство над Юджином. Это мы устроили через адвокатов. Было непросто, потому что его ближайшая родственница Элис, но она не умерла, а Оливер ближайший родственник Элис, хоть он и едва ее не убил.
У Оливера хватило наглости спросить, не хочу ли я его навестить. Кажется, хочет «объясниться». Пошел он, говнюк!
Хватит про него. Я хочу предложить Юджину пожить со мной. Придется пройти через всю эту мутотень с социальными работниками, комиссиями и всем таким, но я почти уверен, что получится. Я подготовил мамину комнату, оклеил ее обоями и накупил для него кучу книг. Не тех книг, конечно, других. А еще купил проигрыватель компакт-дисков ему в комнату. Один чувак пытался продать мне MP3-плеер, но не уверен, что он мне нужен. И так уже пришлось покупать кучу компактов вместо пластинок, когда сломался проигрыватель, а замену ему уже не найти. Сейчас MP3, потом еще что-нибудь.