Это были дальние родственники, которым женщина мало доверяла, но она доверяла силе денег. Оформив немалую часть своих средств таким образом, чтобы на воспитание сына каждый месяц выделялась немалая сумма денег, способная прокормить всю ту семью дальних родственников, она начала свою охоту.
— Сколько раз ты пробовала его убить? — получив очередную порцию удовольствия, безмятежно раскинувшись на кровати, не смущаясь своей наготы, спрашивал англичанин.
— Трижды пробовала подступиться. Срабатывала охрана. Он этих псов натаскал хорошо, — ответила женщина, стирая с себя мокрым полотенцем ту невидимую грязь, которой её наградил англичанин.
Брезгливость Олена всё же не смогла в себе окончательно подавить.
— Ты просто действовала неразумно. Нужно было либо освоить стрельбу из штуцера, либо пролезть в постель к Шабарину, — сказал англичанин и встал натягивать свои портки. — Не самой, конечно, но мало ли девок можно найти пригожих, на которых позарится Шабарин. Вот через девку и действовала бы.
Англичанин мерял по себе, так как редко, лишь когда того требовала служба, мог пропустить какую девицу. Уж больно падок до баб был Эдвард. В том была его слабость. Вот и сейчас он, вместо того, чтобы уже решить вопрос с Оленой, решил напоследок насладиться. Хороша ведь чертовка! Но теперь всё, больше ему эта женщина не нужна.
— Ты меня будешь учить? А кто нашёл этого Никодима? Кто выкрал его семью? Разве не я? — отрешённым голосом спрашивала Олена.
— Ну да, конечно, но это сделали мои люди. Разве под силу было тебе выкрасть семью? — согласился англичанин, посматривая в сторону аккуратно сложенной своей одежды.
Именно там под рубахой лежит нож. Он убьёт её сам, как сам и любил только что.
— Выпьем? — предложила женщина. — Чем не повод, чтобы выпить шампанского. Настоящего, французского. Такого еще долго в Россию не привезут.
Пока они предавались плотским утехам, Олена успела незаметно подсыпать отраву в наполненные бокалы. Она давно занималась ядами. Такая специализация у неё была и в той команде вице-губернатора Кулагина, с помощью которой покойный чиновник долгое время решал свои дела.
Теперь же женщина придумала ещё более извращённые формы отравления. Она и сама выпьет этот яд, чтобы наверняка — а то ведь может выйти, что англичанин выбрал не тот бокал. Но тут же у неё есть противоядие, всего лишь одна доза, но себя Олена спасёт. А дальше, если всё-таки Шабарин умрёт, женщина поедет в Киев, заберёт своего сына и ударится в бега.
Благо, что она знала, где англичанин хранит те немалые суммы денег, что привёз сюда. Ну а в том, что сообщники английского шпиона не станут её хватать и обвинять, женщина не сомневалась. Он ведь признавался в любви, когда она применяла на этом мужчине все свои женские навыки. Все должны думать, что у них страсть на веки вечные.
И мужчина, и женщина, которые только что признавались друг другу в любви, были напряжены. Они хотели убить друг друга, и каждый уже начал действовать в соответствии со своим планом. Стук в дверь заставил обоих вздрогнуть от неожиданности. Эдвард Джон чуть не выронил нож, который уже начал извлекать из-под одежды; Анна чуть было не опрокинула бокалы, в которые наливала игристое вино.
— Пан Шинкевич, есть к вам срочные новости! — прокричал за дверью один из охранников англичанина.
Так и не надев штаны, шпион пальцами аккуратно пихнул нож в стопку одежды, а сам подошёл к двери и резко её открыл. Охранник замер. Олена стояла нагая с двумя бокалами в руках, и как тут было не потерять дар речи –эта женщина была великолепна. Уже две недели как Эдвард Джон запрещал своим людям общаться с какими бы то ни было женщинами, даже с проститутками. На время проведения серьёзной операции важно было, чтобы ни одно лишнее слово не вылетело наружу. Так что охранник англичанина чуть было накинулся на женщину.
— Говори! — англичанин не дал тому насладиться видом, а уж тем более каким-либо действием.
— А… Шабарин убит, пан Шинкевич. Прибыл чиновник из Екатеринослава, говорит, что в городе сущий ад, всех останавливают, ехать не дают, досматривают, никого из города не выпускают, что он насилу прорвался, — неуверенным голосом сказал охранник.
— Почему докладываешь так неуверенно? — спросил англичанин, но после, проследив за направлением взгляда охранника, Эдвард Джон улыбнулся, перешёл на английский язык и сказал: — За такие новости могу дать тебе позабавиться с этой развратной шлюхой. Ты же ее сейчас сожрешь взглядом. Но на тебе тогда и задача — после её убить. Придуши без шума.
Олена плохо говорила на английском, несмотря на то, что уже полгода как почти всегда находилась рядом с англичанином. Но некоторые слова, в особенности слово «шлюха» и «убить», поняла. Но она ничем этого не выдала, хотя прекрасно поняла — её хотят отдать ещё одному мужчине. Но она этого не хотела, а самое главное — это не было ей нужно. Её тело, та постель, что они делили со шпионом — всё это было лишь инструментом.
Что ж, значит, не только она захотела убить англичанина, но и англичанин точно решил избавиться от неё.
— Господа, это же прекраснейшая новость. Мой враг, злейший подлец, издох! За такую новость я готова сделать всё для вас, — она томно улыбнулась и чуть подалась вперёд, так что груди её стали ещё круглее и желаннее. — Вот, господа, шампанское — самое подходящее, чтобы отметить событие!
Олена протянула два бокала с шампанским присутствующим тут мужчинам.
Английский шпион посмотрел на женщину, на своего охранника, шепнул ему на английском языке: «Быстро её попользуй, потом убей!» После чего Эдвард, даже не одевшись, схватив в охапку стопкой свои вещи, направился прочь из комнаты. Бокалы с вином так и остались в руках Олены.
— Пожалуй, я выпью с тобой! — тяжело дыша от предвкушения сладострастных минут, произнёс пособник английского шпиона.
У Эдварда Джона Уэлскимби за охрану отвечали пятеро. Это были отличные бойцы, которые могли действовать в любой обстановке и владели, в том числе. искусством стрельбы из револьверов. Главным условием при отборе было, чтобы бойцы разговаривали на русском — и, желательно, без акцентов. Никто из них не должен был выдать в себе англичанина. Впрочем, какой-нибудь другой акцент никак ему не мешал.
Так что в команде Уэлскимби было только два англичанина, а остальные — поляки, завербованные им