Я остался один. Вновь налил себе кофе, подошёл к окну, посмотрел на улицу.
Город спал, не зная, что этой ночью Екатеринослав чуть не лишился своего губернатора. Город не знал, что государственная машина провернулась и сменила вектор.
Но я знал. И чувствовал, впереди ещё много таких ночей. Только теперь я готов.
Глава 21
— Почему вы пощадили сына этой курвы Шабарина? — требовательно спрашивала белокурая женщина у англичанина.
— И даже в моих объятиях ты всё равно не можешь забыть о своей мести? — хмыкнув, спрашивал английский шпион у своей любовницы.
Впрочем, он к этой женщине не относился так, как можно относиться к любовнице. Она была не его положения. Так, своего рода механизм для того, чтобы сбросить напряжение. Ведь когда мысли заняты поиском женщины для любовных утех, у мозга остаётся меньше ресурсов для того, чтобы качественно анализировать — а значит, выполнять свои непосредственные обязанности.
И теперь рядом с ним была Олена, и это было очень удобно. Кроме тех моментов, когда она не умела унять свою злобу. Да, он знал, что Олена — та женщина, которую когда-то отпустил Шабарин, но вот мужа её, Архипа, он жалеть не стал. И она не разделяла слабости английского шпиона — так она сама это время от времени называла. Будь ее воля, она вырезала бы и всех родственников Шабарина, но уж сына и жену — точно.
— Олена, я не воюю с детьми. Это ты мстишь за своего мужа и отца твоего ребёнка, которого убил Шабарин. У меня же никакой мести нет. И убийство сына этого злодея, вице-губернатора, может только навредить. У меня есть своя задача — уничтожить того, кто стремится помешать моей стране одержать верх в этой начавшейся уже войне, — Эдвард Джон Уэлскимби был предельно откровенен с женщиной, которой только что, в порыве страсти, признавался в любви.
Сказал ли он это сакраментальное «Ай лав ю», чтобы ей было приятнее? Пожалуй, больше потому, что когда, пусть и на десять минут, сам веришь, что женщину любишь, ощущения от плотских утех совсем иные — более яркие. В остальном же дамочка ему абсолютно не нужна. Теперь уже не нужна. Можно с ней быть откровенным, предаваться более дерзким формам любви. Но как только придут сведения из Екатеринослава, Эдвард Джон убьёт ту, которая назвалась Оленой.
Удивительным образом эта женщина нынче думала примерно о том же. Она также хотела убить англичанина, окончательно заметая все следы, что могли бы привести к ней. Правда, она всё же рассчитывала сделать ещё одно дело — убить жену Шабарина и подставить англичанина, будто бы он пошёл на такое гнусное преступление.
Когда вице-губернатор Кулагин направлял её и её мужа на дело с целью убить тогда ещё малоизвестного помещика Алексея Петровича Шабарина, Олена уже была беременной. У них был договор о том, что Кулагин отпустит семью, даст денег, и они с мужем уедут куда-нибудь за границу. Шабарин — вот последнее дело на пути к истинному семейному счастью. И женщина, обнимаемая своим мужем, мечтала о том, как они растят детей, как живут душа в душу.
Но вдруг эта пешка, этот Шабарин, убивает её мужа, а её отпускает, повелев только передать послание. Правда, помещик не мог знать, что женщина беременна, но зато прекрасно понял, что она готовилась его отравить. И тогда, когда она стояла напротив Шабарина, у неё была возможность его убить, в длинном рукаве платья был нож, с которым женщина очень умело управлялась.
Он не ушёл бы от неё!
Если бы только Олена знала, что её муж умер. Пусть их раскрыли, и она могла догадаться — за такое убивают, но Архип… Он казался Олене всемогущим, способным обмануть саму смерть. Она просто любила своего мужчину и видела в нём идеал.
— Вам не кажется, господин Шинкевич, или как вас там зовут на английский манер, что мы должны были уже получить новости о смерти Шабарина? — с задумчивым видом сказала женщина, вставая с кровати и не озаботившись ничем прикрыть нагое тело.
Для достижения своей цели ублажать мужчину — это легко, это ничего не значит в той системе норм и принципов, которые установились у женщины. Она спала и с помощником Шабарина — Мирским, был у неё скоротечный роман и с приближённым к Шабарину человеком, заместителем командира Шабаринского полка — с Петро.
Олена в какой-то момент даже хотела попробовать закрутить интригу с Тарасом, командиром полка, но не решилась. Всё же Тараса она знала давно. И понимала то, что он её мог узнать, даже когда она попыталась изменить внешность. Да и, в основном, действовала женщина, только когда Тарас уезжал.
— Мы ещё не закончили, приди или ляжь рядом! — приглушённым тоном сказал шпион, когда увидел, как женщина надевает халат.
— Вы сильно нервничаете, — хмыкнула она, подметив его ошибку. — У кого-то в такие моменты и вовсе пропадает желание быть с женщиной, у вас — наоборот, — деловитым тоном заметила Анна, словно маску, надевая на лицо игривую ухмылку, и направилась вновь к кровати, чтобы отработать второй раунд.
Женщина уже давно, после гибели мужа, не испытывала никакого удовольствия от близости с мужчиной. Хотя, нет, кое-какие удовольствия всё-таки были. Она любила этот момент, когда в постели мужчина вдруг становился слабым и уязвимым. Сколько раз в своих мечтах Олена убивала Шабарина именно в такой момент, когда он закрывает глаза от удовольствия, будет лежать под ней, а она начнёт резать и кромсать его.
Эдвард Джон Уэлскимби так же считал, что пользовался дамочкой во всех смыслах. Она помогала ему ориентироваться в обстановке, принесла немало сведений о Шабарине. А сейчас, когда все уже известно и всё устроено, для чего она нужна? Олена нравилась англичанину. Но она была красива, отнюдь не полная, в ней была видна какая-то сила. Ведь женщина постоянно тренировалась. И рождение ребенка нисколько не испортило ни фигуру, ни формы женские. Может, потому, что Олена ни дня не кормила грудью, а сразу воспользовалась услугами кормилицы?
Охоту на Шабарина она начала не так давно. Вначале вдова искренне хотела забыть о всём случившемся и отдать всю себя воспитанию сына. Может быть, так и получилось бы, если бы в газетах постоянно не мелькала фамилия Шабарина. Так что Олена, совершив очередное преступление — убив одного приезжего купца и ограбив его — на приобретенные таким образом средства определила