Тогда я думала, что это просто обряд. Теперь я знала – то было прощание. С тем, кто я была раньше. С тем, кем я больше никогда не стану.
Я закрыла глаза и погрузилась глубже.
Если бы вода могла унести меня назад, если бы я могла проснуться в другом времени, услышать шум волн за окнами дворца, если бы, если бы…
Но я уже проснулась. И он всё ещё был там. В прошлом.
Солнце стояло уже высоко, когда я вернулась в палатку.
Я подошла к сундуку, открыла его и достала его. Тонкая, выцветшая ткань – но всё ещё целая. Хитон. Последний подарок.
Я провела пальцами по узору, чувствуя шероховатость нитей. Вдохнула запах – слабый, почти неуловимый, но всё ещё там. Безмолвное напоминание.
Я медленно сняла свою одежду и позволила ткани лечь на плечи. Как странно – оно всё ещё мне подходило.
Я подошла к зеркалу. На мгновение мне показалось, что я не здесь, что передо мной – не стекло, а полированная медь, не палатка, а зал святилища или дворца, не утро, а вечер, и в воздухе ещё чувствуется аромат смолы и соли.
Я закрыла глаза, но даже в темноте ощущала его присутствие. Пальцы сжали пояс, сердце глухо ударило в груди.
Я почувствовала это раньше, чем увидела.
Шорох. Едва уловимое движение воздуха. Как тень, что встаёт за спиной, ещё не различимая, но уже реальная.
В зеркале, за моим отражением, появился смутный силуэт. Высокий. Знакомый.
Сердце пропустило удар.
Я не могла пошевелиться, не могла даже выдохнуть. Время застыло, как затянутое водой стекло.
Шорох. Тепло. Ощущение чужого дыхания – или, может, это было моё собственное, прерывистое, неровное.
А потом – голос. Тихий. Хрипловатый.
– Ты прекрасна, Меланте.
Я вздрогнула. Нет. Нет. Не может быть.
Я резко обернулась, и мир на мгновение дрогнул.
Я ожидала увидеть пустоту, только игру света, только собственную лихорадочную фантазию. Но он был там. Человек, стоящий в нескольких шагах. Слишком настоящий.
Я не могла видеть его лица целиком – солнце било в глаза, очерчивая только контур фигуры, но я знала. Я знала.
Потому что невозможно забыть, как кто-то двигается, как кто-то дышит. Потому что тело помнит даже тогда, когда разум отказывается верить. Телемах.
Имя ударило по сознанию, как волна о камни. Грудь сдавило, как будто воздух вдруг стал слишком плотным.
– Кто ты? – спросила я.
Голос сорвался.
Он не ответил. Но сделал шаг вперёд. Шаг слишком уверенный, слишком знакомый. Так двигался воин, не знающий сомнений. Так двигался тот, кто когда-то держал меня за руку в другом мире, под другим солнцем.
Ткань хитона вздрогнула на мне, как будто и он узнал его.
Я отступила, но поясница уже упёрлась в стол.
– Это невозможно, – выдохнула я. – Это…
Он остановился в нескольких шагах. Теперь свет падал иначе. И я увидела.
Глаза. Цвета тёмного моря перед бурей. Такие же. Абсолютно. Я чувствовала, что мир рушится под ногами. Но он только смотрел. Только ждал.
– Меланте, – повторил он медленно, будто пробуя имя на вкус.
И тогда я поняла, что мне придётся выбрать.
Между верой и страхом. Между безумием и правдой. Между прошлым и настоящим.
Я сделала шаг вперёд.
– Телемах?
Глава 27
Ветер трепал полотнища палатки, заставляя их шевелиться, будто дыхание самой земли прокрадывалось внутрь. Запах пыли и раскалённого камня смешивался с ароматом соли, принесённой с побережья. Всё было привычным: складки ткани, едва слышное потрескивание фонаря, тонкий слой песка, который невозможно было полностью вытряхнуть из спального мешка.
Я не знала, сколько прошло мгновений. Может, век, может, всего несколько секунд, прежде чем я выдохнула:
– Как?
Он улыбнулся – тихо, чуть печально.
– Я искал тебя, – произнёс он, и в этих словах было всё: боль, терпение, несгибаемая вера. – Я знал, что ты вернёшься туда, где мы были.
Я качнула головой, не в силах осознать происходящее.
– Но ты… ты не можешь быть здесь.
Телемах медленно поднял руку, провёл пальцами по моему запястью. Лёгкое касание, почти невесомое, но от него вспыхнуло что-то слишком живое, слишком настоящее.
– А ты можешь? – прошептал он.
Я задохнулась от этого вопроса. От того, что он прав.
Как я могла объяснить, почему стою здесь, перед ним, живая, когда время должно было стереть всё? Почему ткань моего хитона до сих пор хранит тепло его рук? Почему мои губы помнят его вкус, а сердце – его ритм?
Я сделала шаг вперёд. Он – навстречу.
Я дотронулась до него, как тогда, когда в последний раз касалась его, перед тем как свет разорвал меня на части. Телемах прижал меня к себе, обвивая руками, будто боялся, что я снова исчезну.
– Ты правда здесь? – шёпотом спросила я, чувствуя, как его ладонь ложится мне на спину, гладит по линии позвоночника.
– Я всегда был рядом.
И я поверила. Может быть, потому что иначе не вынесла бы этого.
Его губы нашли мои. Этот поцелуй был другим. Без отчаяния. Без страха, что нас разорвёт время. В нём было лишь одно – узнавание.
Телемах приждал меня к себе, позволяя мне ощутить каждую линию его тела, силу его рук. Ткань хитона прилипла к моей коже, прохладный воздух обжигал разгорячённое тело.
Я чувствовала, как его пальцы медленно скользят по моей щеке, как его дыхание смешивается с моим, как мир за пределами этой палатки – раскопок, истории, вопросов – просто перестаёт существовать.
Всё, что было важно, находилось здесь. Здесь, в этом узком пространстве между нашими телами, между прошлым и настоящим, между тем, что мы потеряли, и тем, что теперь обрели.
Телемах провёл ладонью по моему плечу, чуть сжав, и я закрыла глаза, позволяя себе раствориться в этом ощущении.
Мы не говорили. Потому что слова были лишними.
Потому что всё уже было сказано – между касаниями, между поцелуями, между ударами сердец, что наконец совпали в одном ритме.
Я ощущала его даже с закрытыми глазами – его тепло, его дыхание на моей коже, силу его рук, очерчивающих контуры моего тела.
Его ладонь медленно скользнула по моей щеке, кончиками пальцев очерчивая линию скулы, затем опустилась ниже – к горлу, к плечу. Его прикосновения были лёгкими, почти невесомыми, но в этом спокойствии скрывалась бездна – ожидание, напряжение, жажда.
Я открыла глаза.
Он смотрел на меня так, как будто видел не