Я не знала, сколько веков отделяло нас друг от друга. Не знала, сколько путей пересеклось, прежде чем мы снова оказались здесь. Не знала, почему боги или сама земля позволили нам вновь встретиться.
Но я знала, что он реален.
Я провела рукой по его лицу, зарылась пальцами в его волосы. Его губы нашли мои, и мир исчез.
Всё стало движением. Огонь под кожей, тепло, сжигающее расстояние между нами, дыхание, смешивающееся в одно. Его ладони скользили по моим плечам, спине, запутывались в ткани, разрывали границы между нашими телами.
В этот момент не существовало ни прошлого, ни будущего – только это мгновение.
Он шептал моё имя – то, которым называл меня в другом времени. И я отвечала ему так, как не ответила бы никому другому. Потому что только он знал меня настоящую. Потому что только он мог удержать меня на этой зыбкой грани между двумя мирами. Потому что только он был тем, кого я ждала.
Сквозь тонкие стены палатки пробивался свет. рабочие переговаривались, время от времени раздавался стук инструментов о камень, ветер доносил до меня запах нагретой солнцем земли и соли с моря. В кронах олив пели птицы, и где-то вдалеке слышался рокот двигателя – наверное, кто-то привёз новую партию оборудования.
Но здесь, в этой маленькой, скрытой от всех вселенной, время принадлежало только нам.
Эпилог
Телемах стоял у окна, наблюдая за тем, как солнце садится за линию горизонта. Вдали море, золотое и алое, дышало в такт ветру, обещая ночь, тёплую и спокойную. Я следила за ним – за линиями его лица, за тем, как тени скользят по скулам, за тем, как его пальцы чуть сжимают подоконник, будто проверяя, насколько он реален.
– Ты так смотришь, будто видишь что-то, чего я не замечаю, – сказала я, подходя ближе.
Телемах усмехнулся, но взгляд от воды не отвёл.
– Я просто думаю, как быстро меняется этот мир, – тихо произнёс он. – В моё время ночь наступала мягче. А здесь всё так… быстро.
Я молчала. Я знала, что он говорит не только о времени суток.
Коснулась его плеча, чувствуя знакомое тепло сквозь тонкую ткань.
– Ты привыкаешь, – сказала я. – И довольно неплохо.
Он повернулся, чуть приподняв бровь.
– Ты называешь «неплохо» то, что я научился не пугаться машин и перестал спорить с телевизором?
Я рассмеялась.
– По-моему, это уже большое достижение.
Телемах вздохнул, качая головой, но я видела, как в его глазах мелькнула улыбка.
Конечно, ему было трудно. В первые дни он всё ещё пытался ориентироваться по звёздам, даже когда мы ехали в машине с навигатором. Он подолгу сидел в тишине, осваивая мой мир, привыкая к его скорости, к его шуму.
Я не спрашивала, как ему удалось пересечь века. Не пыталась понять логику того, что логике не поддавалось. Он был здесь – разве этого мало?
Но если честно, меня до сих пор забавляла официальная встреча с человеком, который, по всем современным документам, считался потомком царского рода Итаки.
Мы сидели за длинным столом, окружённые чиновниками, историками и археологами, пока Телемах с невозмутимым достоинством вёл беседу. Его голос был спокоен, интонации безупречны, а греческий – настолько идеален, что никто даже не задумался усомниться в его словах. Он говорил о наследии предков, о связи с землёй, о древних традициях – и всё это с таким естественным благородством, будто века никогда не вставали между ним и его прошлым.
Когда мы остались одни, я не смогла сдержать улыбки.
– Ты понимаешь, насколько это наглая уловка? – спросила я, скрестив руки на груди.
Он лишь слегка пожал плечами, в его глазах сверкнуло лукавство.
– Я не соврал.
– Но и правды не сказал.
– Иногда это одно и то же, – заметил он, и в его голосе прозвучала та же мудрая насмешка, что, наверное, звучала в стенах дворца Одиссея много веков назад.
Я рассмеялась тогда, и Телемах улыбнулся, чуть касаясь пальцами моей ладони – как делал когда-то, в другом времени, на другой стороне истории.
Теперь он пил кофе по утрам (и всё ещё морщился от вкуса), мог пользоваться телефоном (правда, больше для чтения, чем для разговоров) и даже водил машину (хотя я всё ещё не была уверена, что это хорошая идея).
Но главное – он был рядом.
Я глубоко вдохнула, ощущая запах морского воздуха, тёплого камня, аромата его кожи.
– Ты всё ещё хочешь вернуться? – спросила я.
Он посмотрел на меня. Долго. А потом покачал головой.
– Я уже там, где должен быть.
Я улыбнулась, сжимая его руку в своей.
Снаружи доносились голоса, смех, шум проезжающих машин. В воздухе смешивались ароматы кофе и свежей выпечки из уличного кафе. Вечерний мир жил своей жизнью, принимая нас в неё.
История шла дальше.
Но теперь в ней были мы.