На вершине холма, опираясь на клюку, стоял староста с двумя сыновьями. Храбр отвернулся, чтобы на него не глядеть.
Он стащил противно липнущую к телу рубаху, и к нему с отрезом ткани как раз подоспел младший братишка. Глаза у мальчишки были на мокром месте. Он бы и тулуп свой старшему отдал, да токмо мал он будет.
— Не реви, — Храбр потрепал того по спутанным светлым волосам и спросил с притворной строгостью. – Шапку где потерял? Вон, ветрище какой!
На берегу и впрямь задувало. Мимо по Рузе со скрипом да треском проносились огромные льдины. Поглядишь так со стороны, никогда и не поверишь, что удалось им перебраться по ним живыми.
— Храбр! – сбежав по холму, к нему со всех ног кинулся муж их сестры Белояр.
Стянув с себя тулуп, он накинул его на широкие, могучие плечи Храбра. Даже со взрослого мужика тулуп оказался мал кузнецу, который день напролет тяжелым молотом в кузне ворочал.
– А я мыслил, бабы-дуры напрасно на всю деревню голосили! Орут, мол, утоп кузнец с Бусовой дочкой. Тьфу! – Белояр сплюнул в сторонку. – Идем к нам в избу скорее, чего мы тут стоим! – он поспешно увлек за собой кузнеца с мальчишкой. – До нашей всяко ближе, чем до твоей. Ты и впрямь горемычную эту с льдины спас?
Помедлив, Храбр кивнул. Твердята прижался к нему сбоку, поднырнув под правую руку, и признался доверительным шепотом.
— Я там у холма горшочек обронил, тебе трапезу нес, когда Отраду на льдине увидал.
— Ништо, малец, ништо.
— На кой она удумала по льду скакать? – услыхав их, спросил Белояр. – И стар, и млад знает, что недолго оставалось, пока Руза вскроется. Все-то эта девка поперек делает! Одно слово – батюшкино наследие, Бусова дочка.
— Не горячись так, Белушка. А ты, — он посмотрел на младшего брата и щелкнул того по носу, — не вздумай уши греть и говорить кому, что услыхал.
Твердята после слов таких едва на старшего брата не обиделся, хоть и не принято такое было. Что он, дитя малое?! Не ведает, что языком трепать как попало нельзя?
— Хорош кукситься, — Храбр улыбнулся, заметив, как насупился мальчишка.
Он повел плечами, в которых на холоде уже подстыла кровь, и откинул на затылок мокрые волосы, что лезли в глаза. Шнурок, которым он их обычно стягивал, потерялся где-то в воде али на льдине.
Пока дошли до избы Белояра и Услады, повстречали на пути добрую половину поселения – все так и норовили поглазеть да словом с кузнецом перемолвиться. Храбр от соседушек назойливых быстро подустал: не привык он к такому. Его-то изба, как и кузня, особняком от прочих стояла. Порой бывало, и по несколько дней кряду ни с кем из поселения не виделся.
Услада уже дожидалась их у забора. Едва завидев, птицей рванула к брату, только и летели следом концы беленого убруса. Храбр шагнул к ней, подхватил на лету и прижал ненадолго к себе, и тотчас же отстранил: мокрым он был ведь, еще ненароком сестру застудит.
— Братушка, да как же так, куда же ты полез, — причитала Услада, вытирая слезы убрусом. – Неужто ради этой Бусовой девки?!
— Устя, довольно, — Храбр нахмурился, и сестра, обиженно замолчав, повернулась к мужу, ища подмоги.
Белояр токмо руками развел: мол, я уже пытался. Твердята же вертел головой, смотря то на сестру, то на брата. Никак уразуметь не мог, отчего на Отраду взъелись все так да батюшку ее второй раз недобрым словом поминают?.. Помер он ведь, негоже о мертвых плохо говорить.
— Идем в избу скорее. Еще баню истопить надобно! – и Белояр, придержав жену за локоть, увлек ее за собой.
Два брата пошли следом за ними.
______________________________________________________________________________
Ну что, как вам?) дружеское напоминание, что звездочки радуют авторское сердце и очень помогают в продвижении книги!
3.
— Радушка, пошто же ты туда сунулась?
Она лежала на лавке головой на коленях матери, и та ласково перебирала ее длинные распущенные волосы. От ее тихого голоса делалось еще горше: коли бы намотала на кулак космы да хорошенько оттаскала бы по избе, было бы Отраде не так совестно.
— Из-за Забавы, — она горько вздохнула. – Грозилась тетке Русане сказать, что я кудель всю попортила, коли б не сделала, как она велит.
— Вот девка, — мозолистые руки матери замерли на мгновение, — змея, а не девка! Зачем же ты ее послушала? – запричитала женщина. – Сказала б да сказала, пес с ней!
— И погнали бы меня из их избы, и за работу не заплатили, — Отрада подняла голову с материнских колен и села на лавке, свесив на дощатый пол босые ноги. – А я всю седмицу к ним ходила! Это ж сколько труда напрасного!
— А коли бы ты погибла, доченька, — мать покачала головой и краешком серого убруса утерла навернувшиеся на глазах слезы. Она надсадно закашлялась и ладонью растерла место пониже груди.
— Видать, другое было угодно Богам, коли Храбр меня спас.
Сказала Отрада, обеспокоенно поглядев на мать, и покраснела как маковка, вспомнив, как держал ее кузнец своими огроменными ручищами, ну точно былинку. И как спокойно ей было стоять подле него даже на здоровенной льдине посреди бурной реки.
— Пирогов напечем завтра, отнесем им в избу. Поблагодарить надобно хоть так. Да и детишки его поедят, чай, без мамки нечасто печевым балуются.
— Так у них и сестрица Услада есть, и в избе, я слыхала, по хозяйству бабка Веселина подсобляет, — Отрада поглядела на мать, склонив голову.
Она старалась говорить спокойно, чтобы не тревожилась мать еще сильнее. И так ей хватило нынче до конца жизни, когда услыхала, что дочку из реки насилу выловили. И как токмо у кликуш этих языки не отвалились! Уж столько лжи по всему поселению растащили, что теперь поди дознайся, где правда!
А у самой-то, Отрады, до сих пор сердечко в пятки уходило, как вспоминала ледяной, пронзающий до костей холод, да черную гладь воды, да как со льдины на льдину скакали – вовек уж не