И в ту минуту мне впервые стало по-настоящему страшно. Живот ухнул вниз, и вместо порхающих бабочек я почувствовала гусениц. Пришлось сглотнуть и взять себя в руки. Я сама в это ввязалась. Наивно хотела помочь.
Быть может, князь в чем-то и прав. Не лучше ли будет уехать ненадолго в его загородное имение? Пожалуй, так и сделаю, как только закончим... со всем этим.
Я встретилась взглядом с напряженным, взвинченным мужем. Слегка улыбнулась ему и кивнула, собираясь развернуться, чтобы пойти к скамье, но в последний момент почувствовала на талии его руку — прикосновение обожгло даже через одежду. Георгий притянул меня к себе и коснулся губами виска, прижавшись отчаянно и крепко, а затем поспешно отпустил и первым зашагал прочь, оставив меня одну. Он поднял воротник, словно мерз, и втянул голову в плечи.
Чувствуя слабость в подгибающихся ногах, я заспешила к скамье и с облегчением откинулась на твердую спинку. Колено начало подрагивать, и мне пришлось надавить ладонью на бедро, чтобы скрыть свою взволнованность.
Целую вечность ничего не происходило. Я поворачивала голову из стороны в сторону, разглядывая проходящих мимо людей, словно верила, что смогу узнать того самого человека, лишь его увидев. Конечно же, это было не так.
И потому я подпрыгнула от испуга, когда справа от меня на скамью резко, залихватски опустился незнакомец. Безотчётно я отодвинулась от него и повернулась лицом, и лишь спустя несколько секунд, я поняла, что передо мной сидел граф Перовский! Тот, который спровоцировал Георгия на дуэль, который едва не убил его!..
Граф Перовский был вместе с Сержем в гостиной в тот вечер, он фактически участвовал в убийстве прежней Варвары.
Злость и страх заставили меня примёрзнуть к месту, сжав губы и сузив глаза. Надо отдать ему должное: граф был неузнаваем. Разлапистая борода, кустистые черные брови, надвинутая низко на лоб кепка — маскировка превратила его в другого человека.
— Признали, Варвара Алексеевна? — он усмехнулся, обнажив зубы, и я увидела, что один из них был золотым.
— Добрый день, граф, — сухо кивнула я и постаралась незаметно отодвинуться еще дальше, потому что бушлат, в который он нарядился, был таким огромным, что его подол занял практически треть скамьи. И касался моих бедер.
Он вновь оскалился, сверкнув золотым зубом. Надеюсь, что фальшивым.
Еще ниже надвинул кепку, поднял воротник бушлата и воровато огляделся по сторонам.
— Вижу, вижу, молодцев из охранки. И женишка вашего… ой, прошу простить великодушно, муженька вашего тоже вижу.
Я чуть приподняла подбородок, изо всех сил сохраняя бесстрастное лицо. Пусть и не надеется, что сможет меня запугать.
— Вы просили, чтобы на встречу пришла я. Я пришла. Говорите, что хотели, — отчеканила я холодно, смотря прямо в его злющие, шальные глаза.
— Варвара Алексеевна, знал бы, что вы так переменитесь после удара головой, позволил бы Сержу вас задушить, — сказал граф, уже ничуть не рисуясь и не бахвалясь.
У меня в венах застыла кровь от ужаса. Губы дрогнули, но сложились в горькую усмешку.
— Благодарю покорно, граф. Значит, это вам я обязана.
Мужчина испепелял меня взглядом несколько томительных секунд. Потом тряхнул головой — накладная борода едва не отлетела — и хмыкнул.
— Язык бы ваш укоротить.
Якшанье со всяким сбродом ему явно не пошло на пользу. Былой налет аристократичности смыло, словно никогда и не было.
— И что же, даже судьбой вашего драгоценного батюшки не поинтересуетесь? — спросил он едко.
— Я знаю, что отец жив. Он слишком сильно вам нужен, чтобы вы причинили ему вред. Непоправимый вред, — нехотя договорила я и впервые за все время отвела от собеседника взгляд.
Слишком тяжело стало смотреть на его лицо, лишенное любых чувств и эмоций, которые ожидаешь увидеть у нормального человека.
— Он жив, вы правы. И если наш Государь и дальше хочет сохранить жизнь своего генерал-губернатора, то требований наши таковы. Мы вернем князя Разумовского. Но для этого Император должен встретиться с нами. Лично. Передадим старика ему в лучшем виде, — и он грубо расхохотался.
Его слова звучали полнейшим безумием. Я прикусила язык, чтобы не выпалить ему прямо в лицо, что этого никогда не будет.
Я поняла вас, — я смерила его изучающим взглядом, пытаясь понять, он действительно лишился рассудка, или все это часть какого-то замысла?.. — Я передам все, что вы сказали.
— Презираете нас? — вдруг остро спросил граф Перовский.
Не раздумывая ни мгновения, я кивнула.
— А я презираю вас, — он хмыкнул. — Зажравшихся, упивающихся собственной безнаказанностью и властью, загубивших, затравивших народ...
— Вы забыли, что я слышала ваш разговор, а вы не на трибуне перед студентами? — я едва не задохнулась, возмущённая его лицемерием. — Серж спросил в ту ночь, точно ли ему позволят уехать из страны. В Англию, я так полагаю. За лучшей жизнью. Так что не смейте, не смейте и словом касаться народа, который вас ничуть не заботит! Вы преследуете лишь свои собственные, корыстные интересы и даже не задумываетесь о том, с какой целью они используют вас — марионеток в руках умелых кукловодов.
Я выпалила все это ему в лицо и замолчала, тяжело, трудно дыша. Щеки горели от злости и гнева, в горле одновременно клокотало и стоял тяжелый ком. В ушах шумело, и мне пришлось сжать ладонями края скамьи, чтобы вернуть себе контроль.
Я не думала, что лицемере графа меня так сильно заденет. Но оно задело. Я дышала с трудом в его присутствии. Я смотреть на него больше не могла.
— Это все? — спросила я тихим, хрипловатым голосом. — Все ваши требования вы озвучили?
Я торопилась уйти, потому что чувствовала, как к горлу подступила мутная, вязкая тошнота. И отвращение.
— Требования — все, — граф искривил побелевшее лицо. — Но есть еще кое-что. Лично от меня. Понял, что хочу передать вам.
Он сделал молниеносное движение рукой. Раздался глухой щелчок. И я увидела перед лицом лезвие.
И почувствовала острую боль.
Глава 39.Мне показалось, я успела вскинуть руки и отпрянуть назад. Но обезумевший граф был быстрее.
Правую бровь словно обожгло огнем, и я почувствовала теплую кровь, которая залила глаза и щеки. Я слышала крики, громкие голоса, резкие приказы. Спустя мгновение после того, как граф Перовский ранил меня, он сорвался с места и помчался прочь. Где-то поблизости раздались звуки борьбы, какая-то возня, вновь ругань и крики. Потом прозвучал выстрел.
Я поднесла к лицу раскрытые ладони, пытаясь нащупать рану, чтобы остановить кровь. Из-за нее я не могла видеть.
— Варвара! — по голосу я узнала Георгия. Он подскочил ко мне и схватил за плечи, пытаясь отнять мои руки от глаз.
Я почувствовала, как он дрожал. Я слышала его прерывистое, взволнованное дыхание. Я и сама испытала немалое облегчение, убедившись, что с ним все в порядке. Выстрел меня напугал.
— Ваше превосходительство... — позвал князя кто-то мне незнакомый.
— Потом! — рыкнул он раздраженно и зло. — Варвара, убери руки, — со мной заговорил уже куда мягче, незаметно для самого себя перейдя на «ты». — Я должен посмотреть...
Закусив губу и почувствовав, как щиплет в глазах от слез, я подчинилась. Спустя мгновение он приложил к моей брови над правым глазом что-то мягкое: наверное, нагрудный платок. Он бережно стирал кровь с моего лица, и вскоре я уже кое-как смогла разлепить ресницы, чтобы на него посмотреть.
— Ваше превосходительство... — попробовал вновь подступиться к нему все тот же человек.
— Поручик, я сказал: потом! — проскрежетал Георгий и поудобнее перехватил меня в своих руках. — Подгоните лучше экипаж!
Он сидел на скамье, а я едва ли не лежала на нем, и он крепко держал меня, прижимая к груди. Я скосила взгляд и увидела, что некогда светлый батистовый платок полностью пропитался кровью. Я поднесла пальцы к месту пореза, пытаясь понять, сильно ли граф Перовский меня задел. Георгий мягко, но непреклонно перехватил их, не позволив прикоснуться к ране.