В конце концов врачи поставили диагноз: грудная жаба, ставшая причиной тяжелого сердечного расстройства. Сделали операцию, удалив пораженные места двух артерий. Ее исхода напряженно ожидала местная и мировая пресса. Некий американец, фабрикант протезов сердца, большой поклонник матери Терезы, доставил в Калькутту четыре сердечных стимулятора, один из которых вшили монахине. Она не потеряла ни чувства юмора, ни жажды деятельности. Узнав, что живет теперь с пожертвованным приборчиком, она воскликнула: «Спаси, Господи, этого благодетеля, а остальные стимуляторы отдайте моим людям. Так я смогу подольше послужить бедным». И действительно, выйдя из больницы, мать Тереза только пуще взялась за дела, в который раз не обращая внимания на советы врачей. Результат не заставил себя ждать. В декабре 1991 года, будучи в США, она опять на несколько недель отправилась в больницу Ла Джулло в Калифорнии.
Вернувшись в Калькутту, мать Тереза опять взялась за дела и все больше стала ездить по миру. Каждое утро она ходила по коридорам Дома Чистого Сердца, ухаживая за умирающими, из которых многие были вдвое моложе нее. Как ни исхитрялись сестры, пытаясь оставить ей что-нибудь полегче, мать Тереза рано или поздно всегда находила что-то неотложное. «Она неисправима», — говорили иные из ее помощниц, но все знали, что эта жажда действия — одна из причин ее редкого долголетия. Кроме повседневных дел, были еще и заботы по управлению орденом, где мать Тереза оставалась начальницей. И к роли начальницы она относилась очень серьезно, много времени посвящала послушницам и кандидаткам в орден. Она всегда стояла на страже, и найти ее можно было в любое время дня и ночи.
Было от чего утомиться и самому выносливому организму. И действительно, в течение лета 1996 года, когда мать Тереза готовилась отмечать свою восемьдесят пятую годовщину, ее здоровье становилось все хуже: 21 августа она опять попала в больницу Вуддэндс с обострением малярии и осложнениями на сердце. Монахиня выкарабкалась; ей был предписан строжайший покой, но 24 ноября того же года она вновь оказалась в больнице. Там она перенесла третью операцию на сердце, освободившую кровоток в забитой артерии. На этот раз мать Тереза осознавала, насколько опасно ее положение. Попадая в больницу, она каждый раз говорила врачам: «Дайте мне умереть в мире». Как верная католичка, мать Тереза против эвтаназии: для нее это преступление. Но она и против врачебного безумия. Она разделяла мнение, выраженное Папой Иоанном Павлом II в энциклике 1995 года «Evangelium vitae»: «Отказ от чрезвычайного, неумеренного лечения — не эвтаназия и не самоубийство: он выражает неразлучность человеческой природы со смертью». Мать Тереза все видела и ясно понимала, что как прежде уже не будет. Начинался крутой поворот, к которому она спокойно, без малейшего страха готовилась.
Мать Тереза привыкла жить рядом со смертью. Для нее это переход в иную, вечную жизнь, долгожданная встреча с Творцом. Смерть — не испытание, а освобождение; она ожидала ее с радостью, тем более что там она сможет вновь увидеть всех, кого любила. Мать Тереза часто рассказывала, будто в 1946 году, когда она услышала «призыв в призыве», ей как-то приснилось, что она стоит перед апостолом Петром. Небесный ключарь сердился и не пускал ее в рай, говоря: «Здесь трущоб нет!» Тогда она ответила ему: «Что ж, раз так — я пойду и приведу сюда побольше людей из трущоб. Тогда уж тебе придется и меня впустить». Она свое обещание выполнила, теперь дело было за святым Петром.
Болезнь матери Терезы в ноябре 1996 года (она вышла из больницы 19 декабря, за несколько дней до Рождества) как никогда остро поставила давно зревший вопрос о ее преемнице. Матери Терезе пришлось сделать неизбежный вывод: она официально объявила, что 2 февраля 1997 года слагает с себя обязанности начальницы Миссии Милосердия. После полувека во главе ордена принять такое решение было тяжело, но и откладывать его дальше было нельзя. Бог знает, впрочем, действительно ли мать Тереза с ним тянула. В 1979 году мать Тереза в Осло отвечала журналистам, задававшим ей вопрос о преемнице: «Давайте я сначала умру». Четыре года спустя, предупреждая тот же вопрос по выходе из клиники Джемелли словами, будто врачи дают ей еще тридцать лет жизни, она тоже не шутила. Все, казалось, говорило, что мать Тереза не собирается уходить на покой. Она всегда была убеждена, что умрет на посту, и очень ясно выразила это в разговоре с одним из своих биографов:
— Что будет с вашей конгрегацией, когда вас не станет?
— Я буду заниматься ей до самой смерти.
— А потом?
— Надеюсь, Господь найдет кого-то еще ценнее меня и много сделает для нее, потому что ее дело будет его делом… Бог нашел меня, найдет и еще кого-нибудь.
И не без причин мать Тереза решила, что вопрос о преемнице в конгрегации надо отложить, Некоторые признаки заставляли ее проявлять величайшую осторожность. Ее собственный авторитет был бесспорен, но этого нельзя было сказать о некоторых ее ближайших соратницах. Это выявилось на генеральном капитуле 1985 года, когда к матери Терезе съехались все региональные начальницы и шесть орденских советниц. Мать Тереза была единственным кандидатом на новый мандат — она и была переизбрана единогласно: ни одна из сестер и в мыслях не имела домогаться голосов для себя. Для этого надо было получить специальное разрешение из Рима: каноны запрещают одному монаху или монахине возглавлять конгрегацию более трех сроков подряд. Разрешение не заставило себя долго ждать. Но мать Тереза на том же капитуле собиралась сделать какие-то наметки на будущее преемство. И вот во время выборов орденских советниц оказалось, что если сестры и заботились о будущем, то видели его совсем не так, как мать Тереза. Сестра Жозефа Михаэль и сестра Фредерика не были переизбраны советницами, хотя выставляли свои кандидатуры при поддержке начальницы. Это был довольно тяжелый удар и для них, и для матери Терезы, хотя она и подсластила им «провал», поставив своих любимых учениц во главе Европейской и Латиноамериканской провинций.
Такой оборот дела был следствием растущего влияния сестры Агнессы, которая первой пришла к своей бывшей школьной учительнице в квартиру, нанятую у Мигеля Гомеса. Сестру Агнессу на капитуле 1985 года избрали первой советницей, сестру Присциллу — второй; остальными советницами стали сестры Дороти, Шанти, Камилла и Андреа.
Все они, кроме сестры Андреа, родившейся в Германии, были уроженки Индии и почти всю монашескую жизнь тоже провели