1 декабря 1928 года состоялся отъезд в Индию на борту пакетбота Индостанской и Восточной пароходной компании «Марка». Путь занимал около четырех недель. Пассажиры, у которых хватало средств (а Бетика и Гонджа имели право купить билеты со скидкой для миссионеров), брали каюты в Индию по левому борту. Те же, кто возвращался из Индии (нашим девушкам это не предстояло), занимали каюты с правого борта. Из-за этой традиции морская линия получила кличку «Posh»: Port Out, Starboard Home (левый борт туда, правый борт обратно). Гонджа и Бетика, вместе с которыми отправились три сестры-францисканки, не обращали внимания на корабельное обслуживание, а по свидетельству частого пассажира линии, нобелевского лауреата Редьярда Киплинга, оно было отвратительно: команда вела себя так, «как будто из одолжения позволила вам подняться на борт».
На пути от Англии до Индии было много стоянок, и состоятельные пассажиры становились туристами. Первая стоянка — в Александрии, после нее — долгий путь по величавому Суэцкому каналу. Формально независимый Египет находился под негласным британским протекторатом; там жила большая колония европейцев, главным образом греков и итальянцев. Его мечети, церкви и синагоги, разноплеменное население для Гонджи не были непривычны: мешанина народов Египта была так похожа на ее родную Македонию. Совсем иное дело — Красное море, плавание под палящим солнцем с видом на далекие берега Африки и Аравии. Тут путницы почувствовали, что порвалась их связь с миром их юности и началась новая жизнь.
На борту монахини и послушницы мало общались с прочими пассажирами, которые, чтобы убить время, читали на палубе, удобно устроившись в трансатлантических шезлонгах, сплетничали, устраивали балы, обеды и развлечения. На пакетботе не было католического священника; на Рождество монахиням пришлось просто петь гимны перед маленькими яслями, сделанными из бумаги. Англикане в большом салоне «Марки» собрались на торжественное богослужение. В те времена, когда за словом «экуменизм» не стояло никакой реальности, разделение христианства на разные ветви высвечивалось со всей наглядностью. Гондже и ее спутницам и в голову не пришло прийти на англиканскую службу, а ее участники и не подумали пригласить презренных «паписток».
На третий день по Рождестве «Марка» причалила в Коломбо, главном городе острова Цейлон (ныне Шри-Ланка). Брат одной из францисканок встретил их на пристани и проводил сначала в часовню миссии святого Иосифа, а потом к себе домой, где путешественницы отдохнули и встретились с членами маленькой местной католической общины. Впервые в жизни Гонджа ступила на землю Азии — таинственной Азии, где все кажется так не похоже на наш мир. Свои впечатления она изложила в статье, отправленной в загребский католический журнал «Католицке мисье» («Католические миссии»). Она описывает в ней так называемых «туземцев» — коренных жителей: «Они ходят полунагими, их кожа и волосы блестят на солнце. С виду они очень бедны и несчастны… Больше всего сострадания внушали нам люди, тащившие маленькие коляски вместо лошадей».
И действительно, чтобы ездить по городу, монахиням, как и другим европейцам, приходилось прибегать к услугам рикш. Гондже этого очень не хотелось, но хозяин, хорошо знавший местные нравы и обычаи, настоял. В этих непривычных экипажах путешественницы и приехали в миссию Сестер Пастыря Доброго. Совершив этот визит вежливости, они вернулись на борт «Марки», которая тотчас отчалила. На борту оказался новый пассажир: иезуит, ехавший из Коломбо в индийский Дарджилинг. Наконец-то у путниц появился священник; теперь они могли бывать на мессе, которую служили в малом салоне. 1 января им даже дали отслужить мессу с пением; туда явились и прочие пассажиры — католики (те, что нашли в себе силы не слишком долго встречать Новый год).
Наконец в первые дни 1929 года Гонджа вступила на землю Индии — точнее, Мадраса, куда причалила «Марка». Для нее это было настоящим откровением. Из статьи в «Католицке мисье» сразу видно, до какой степени потрясло ее столкновение с нищетой: «Очень много семей живет на улице. Люди день и ночь проводят под открытым небом, на земле, выложенной пальмовыми листьями, а то и на голой земле. На них почти никакой одежды — в самом лучшем случае несколько грязных тряпок, обернутых вокруг пояса. Они носят браслеты очень хорошей работы на руках и на ногах, а также какие-то украшения в ушах и в носу. На лбу у них сделаны отметины, имеющие религиозный смысл. Проходя по улице, мы случайно увидели семью, собравшуюся вокруг покойника, который был обернут в дырявое красное тряпье. Все тело усыпали желтыми цветами, а на лице были нарисованы разноцветные полосы. Ужасная картина! Если бы люди в наших местах увидели бы такое зрелище, они перестали бы жаловаться на свои мелкие огорчения и возблагодарили бы Бога за великую милость к ним. Здесь люди не ходят голыми по улицам, но живут в крайней бедности, которой миссионеры никак не могут помочь».
Гонджа сразу увидела, что приехала в Индию не для религиозного туризма. Ее ждала не просто экзотическая, непривычная страна, а земля, где люди из плоти и крови живут и страдают в таких условиях, о которых в Европе не знают. Это было совсем, совсем не похоже на красивые книги Редьярда Киплинга, воспевающие «бремя белого человека» и вполне комфортабельную жизнь высшего колониального общества, танцующего на балах у вице-короля и разъезжающего в колясках по тенистым аллеям Дели.
Впрочем, будущая мать Тереза не осталась равнодушна и к величественной красоте природы. На «Марке» она поднялась вверх по Гангу — священной индийской реке, огромному потоку, несоизмеримому с Вардаром (речкой, протекающей в Скопье). В письме, посланном для загребской газеты, чувствуется это восхищение: «Итак, мы могли разглядеть нашу новую родину. Природа здесь чудесна. Кое-где видны симпатичные домики, а под деревьями стоят нескончаемые ряды шатров. Глядя на них издали, мы не могли дождаться, когда наконец там окажемся. Нам сказали, что католиков в Индии не очень много. Когда корабль бросил якорь, все мы про себя прочитали „Тебе Бога хвалим“. На пристани нас ожидали наши индийские сестры, и мы с неописуемой радостью вместе с ними ступили на землю Бенгалии».
И вот они в Калькутте. Исполнив нескончаемый таможенные формальности, Гонджа и Бетика отправились в Лорето Хаус — обитель их конгрегации, прекрасное здание, утопающее в зелени, между зоологическим садом и дворцом