Гонджу переполняла могучая душевная радость — то самое веселье, что уже служило ей компасом, — и притом она сумела удержаться от гордости. В Скопье была еще одна девушка-католичка, желавшая стать монахиней: Бетика Кайне, одноклассница Гонджи по лицею, тоже из хорошей албанской семьи. Они вместе отправились в Индию, где Бетика провела свою жизнь под именем сестры Марии Магдалины — образцовую жизнь миссионерки, хотя подруга и затмила ее. И недаром мать Тереза говорила о «добрых пастырях, помогавших нам следовать нашему избранию». Воспитание отца Ямбрековича принесло плоды, превзошедшие все надежды. Он прекрасно знал Гонджу и Бетику, а значит, знал, что вера их тверда и непритворна. Он не мог и не хотел мешать им, хотя, испытывая их, стал больше от них требовать.
Гонджа была уверена в одобрении своего духовника, 'НО должна была еще сообщить о своем желании родным и получить их согласие. Все Бояджиу были католиками и добрыми католиками, но они, конечно, думали не о такой судьбе для младшей дочери. Она Йюлучила хорошее среднее образование, что в те времена для девушки было большой редкостью. В женихах недостатка не было, начиная с Лоренца Антони, тайно влюбленного в кузину. Более того: брат Гонджи Лазарь уже сочинил план ее замужества. Сам он, будучи таким же ярым националистом, как отёц, отказался от югославского подданства и уехал в Албанию. Он выбрал военную карьеру, стал адъютантом короля Ахмеда Зога I, жил придворной жизнью, балы, праздники, приемы и тому подобное. Судьба младшей сестры — «живой, красивой, непосредственной, лукавой» — рисовалась ему ясно: пусть едет в Тирану и станет фрейлиной при дворе или выберет мужа из высшего общества.
Сказать, что решение Гонджи противоречило его планам, — значит, ничего не сказать. В письме к ней он дает волю своему гневу в намеренно язвительных словах: «Ты хочешь постричься? Да понимаешь ли ты, что делаешь? Ты же навеки жертвуешь собой, заживо себя погребаешь!» Он хотел задеть сестру за живое, но она не поддалась. Гонджа отправила брату — роскошному офицеру, ослепленному мишурой опереточного двора, — ответ, пронизанный суровой иронией: «Ты служишь офицером у короля с двумя миллионами подданных и считаешь себя важной персоной. Так я тоже стану офицером, только у Царя всей Вселенной. Уверяю тебя, что не переменю решения ни ради тебя, ни ради кого бы то ни было. Кто же из нас прав?» Как тут не вспомнить знаменитую фразу Сталина: «Сколько у Папы дивизий»? Гнев Лазаря утих не сразу. Драна не собиралась препятствовать выбору дочери, хотя решилась только после целого дня молитвы. «Хорошо, дочка, — сказала она. — Ступай, только постарайся всю себя отдать Господу. Вложи свою руку в Его и не отпускай, покуда идешь». Сестра Ага всегда была заодно с младшей; она одобрила ее выбор, хотя это и означало долгую разлуку.
Ведь Гонджа решила не просто постричься, а поступить в миссионерскую конгрегацию. «Похоронить себя» в европейском монастыре ей совсем не хотелось. Они с Бетикой остановили свой выбор на ордене Лоретской Божьей Матери. Этот орден был основан в XVII веке Мэри Уорд после паломничества в Лорето, где находится Santa Casa — дом, в котором Дева Мария услышала от архангела Гавриила благую весть о грядущем рождении Ее Сына. Выбором этого ордена Гонджа отдавала свое служение под покровительство Богородицы, исповедуя, что почитает Ее.
В 1928 году материнская обитель ордена находилась в Дублине, в Ирландии. Следовательно, Гондже и Бетике нужно было отправиться в бывшее британское владение, чтобы там решили их участь и вынесли суждение об их расположении к монашеству. Между Скопье и Дублином завязалась оживленная переписка. Лето 1928 года было посвящено сборам. Для Гонджи, которая никогда не выезжала из Македонии, это было целое путешествие. Драна по-матерински собрала дочери укладку в соответствии с указаниями дублинских сестер. Она и сама готовилась к разлуке, еще не зная, что никогда больше не увидит свою Гонджу. Вся маленькая католическая община Скопье принимала участие в событии, которое волновало ее намного больше, чем главная новость этого времени в Югославии: 8 августа в Загребе лидер Хорватской крестьянской партии Степан Радич скончался от ран, полученных в результате покушения на него в парламенте 20 июня 1927 года. Гонджа уезжала из страны, где националистическая лихорадка по-прежнему собирала смертоносную жатву. Будущей матери Терезе до этого не было дела: ее взгляд устремлялся выше и дальше.
Отъезд назначили на 26 сентября 1928 года. Накануне в доме Бояджиу на улице Власка устроили прощальный вечер. Дом не вмещал всех родных и друзей, пришедших попрощаться с Гонджей. Среди них был Лоренцо Антони, тайно влюбленный в кузину, — теперь он расставался с надеждой жениться на ней. Он подарил ей авторучку, которой она потом писала много лет.
26 сентября тронулись в путь. Гонджа с Бетикой сели в белградский поезд. Их провожали Драна и Ага. В сербской столице они оставались до 13 октября 1928 года, исполняя всяческие административные формальности и в то же время усердно посещая монастыри и храмы города. Пришла пора прощаться. Драна ни на минуту не ссорилась с дочерью, но сердце ее сжималось от тоски. Она проводила Гонджу с Бетикой на вокзал, и девушки уехали в Вену, а оттуда через Берн в Париж. В столице Франции их приютили в орденской обители, где они часто встречались с настоятельницей, которой из Дублина было поручено проверить, насколько серьезно их призвание и способны ли они вынести испытания миссионерской жизни. Бетика и Гонджа робели, однако довольно хорошо выдержали первый экзамен и получили благословение ехать дальше, в Дублин.
Там их приняла генеральная настоятельница ордена мать Викторина — одна из «жен сильных», о которых говорит Библия; ее авторитет и благочестие были легендарными. В Ирландии Гонджа и Бетика жили хорошо. Они часто разговаривали с духовником и с матерью Викториной, а кроме того, прошли усиленный курс английского языка, сдали экзамен по медицине, долго и нудно ходили по инстанциям, чтобы получить разрешение на въезд и жительство в Индии. Именно этот листок короны Британской империи стал местом их послушания. В общем, было логично, что их послали в Азию, а не в Африку. В свое время Гонджа мечтала нести слово Божие в Африку — обетованную землю католических миссий в первой половине XX века. Но она не говорила по-португальски и очень неважно знала французский, а значит, ее нельзя было послать ни в Западную или Экваториальную Французскую Африку, ни в бельгийские владения, ни в португальские колонии (Ангола, Мозамбик, Зеленый Мыс, Гвинея-Бисау, Сан-Томе). Зато