— Мы — легионеры, — поправил её Бликс, — А это значит, что мы об этом узнаем…
… - когда придет время! — закончила Гренски его предложение, закатив глаза.
— По крайней мере, это объясняет приказы, которые я получила.
— А я уже спрашивал себя, почему ты здесь. Какие приказы?
— Мне велели ознакомиться с магическим порталом и подготовить роту к перемещению в Громовую крепость. Через портал. — Она чуть встряхнулась. — Мне становится не по себе, стоит об этом подумать. Кроме того, я беспокоюсь об Орвине. Он из Алдана, и если мы скажем ему путешествовать через магический портал, он, наверняка, доставит нам неприятности.
— Ты тоже из Алдара, — напомнил он ей.
— Но я же не какой-то необразованный пастух, — объяснила она ему с величественным видом. — Потребуется нечто большее, чтобы заставить меня паниковать. Говорят, что в Громовой крепости водятся пауки, размером с маленькую собаку… вот это уже заставляет меня потеть, но не какой-то там портал! Плюсом этих порталов является то, что нам не нужно будет туда маршировать! Я слышала, что Громовая крепость находится в тысячах миль к югу отсюда… добираться было бы долго, а портал избавит нас от такого длинного пути. С другой стороны, такой марш хорошо подошёл бы для привлечения новобранцев…
— А у нас они будут? — с интересом спросил Бликс.
— Сорок три. Некоторые из легионов, некоторые только что из темниц Семи королевств.
Бликс тихонько присвистнул.
— Это довольно много… вместе с ними нас будет сколько… сто семьдесят два?
— Сто семьдесят один, — поправила его Гренски. — Ты же знаешь, какие они в Алдаре. Капрал Ханнис, очевидно, счёл нужным сцепиться с королевским гвардейцем… Не знаю, о чём был спор, но его за это повесели. Вендис рвёт и мечет, но его руки были связаны, он тоже мог только смотреть, как они вздёргивают его. Я слышала, что он довольно долго дрыгался. Что ж, думаю, что мы потеряем некоторых из новичков таким же образом, пока остальные не уяснят. Кстати, не только наша рота пополнилась, — продолжила Гренски. — Это происходит повсюду… Думаю, план состоит в том, чтобы увеличить легионы до полной боевой мощности в течение следующих шести месяцев.
Гренски показала ему командировочное предписание.
— Мне приказано явиться к администратору по экипировки Второго легиона… Ты останешься здесь?
— Пока да. Я попрошу квартирмейстера назначить мне жильё. До завтра я точно останусь здесь.
— Зато мне завтра утром придётся принимать наших четверых новобранцев. — Она театрально вздохнула. — Я с нетерпением этого жду… Выпьем?
— Если «Серебренная Змея» до сих пор существует… тогда до шестого колокола?
— Тогда увидимся, майор Меча, — усмехнулась она и отдала под козырёк.
Бликс смотрел, как она быстрыми шагами уходит, затем отвернулся и отправился на поиски квартирмейстера.
Храм Сольтара был впечатляющим зданием, с высокими колоннами, великолепно украшенными дверями и целым сонмом служителей в тёмных одеждах, которые заботились о верующий вокруг храма… и следили за тем, чтобы у бога не заканчивались пожертвования. К тому времени, как Бликс переступил порог божьего дома, ему не менее четырех раз напомнили, что он смертен и может предстать перед Сольтаром в любой момент, и тогда будет уже поздно, но сейчас, когда он ещё жив, и золото звенит в его карманах, самое время доказать силу своей веры звонкой монетой!
Как будто этого было недостаточно, перед ступенями храма было множество лавок, ведущих свои дела с богом другим способом. Это были торговцы памятными вещами, у которых можно было купить вышитые или серебреные, или даже золотые символы бога. Их прикрепляли к одежде верующих или, что особенно рекомендовалось воину, на нагрудник на высоте сердца. Если человек не хотел носить знак на видном месте, как доказательство своей веры, то для образованных людей существовала другая возможность. Всего за восемь золотых они могли приобрести отпечатанный вручную том со своим именем, написанным золотыми буквами на первой странице, который содержал слова бога и, таким образом, направлял его в любых обстоятельствах.
Сразу перед ступенями, ведущими к главным воротам, находилась лавка, где продавались освящённые клинки, мечи, топоры и арбалетные болты, а рядом с ней — лавка, торгующая святой водой, которой освящали оружие.
Бликс знал аргументы о том, что именно храмы кормят бедных за счёт пожертвований, или что бывший солдат, который теперь предлагал святое оружие, отдал свою левую ногу и лучшие годы за имперский город… и были десятки, если не сотни людей, кто зарабатывали на жизнь таким образом, благодаря храму и вере.
Что такого в том, чтобы прикрепить к своей мантии набивной шёлковый флажок с соответствующей молитвой? Ничего, Бликс тоже это признавал.
Все боги говорили, что тот, кто владеет большим имуществом, чем другие, должен сознавать милость и относиться к нуждающимся с великодушием, а не презрением.
В Аскире было много приютов, управляемых храмами, где любой проситель получал горячую пищу всего лишь за молитву и благословение. Если человек был готов сотрудничать, ему предоставлялась ванная или даже простое одеяние, а также возможность выполнять простую работу… которая в основном заключалась в поддержании чистоты дорожек или в выполнении простых поручений для храма.
Все это было хорошо и правильно, и для многих белый храмовый хлеб буквально означал разницу между жизнью и смертью. Кроме того, в храмовых школах можно было узнать слова богов и научиться читать, писать и считать, что часто становилось первым шагом к лучшей жизни. Бликс не находил во всем этом ничего предосудительного. Но были и те, кто обогащался за счёт веры других, для них это был просто бизнес. А что еще хуже, некоторые из них заставляли продавать достаточно молитвенных флажков и вовремя платить за аренду ларька, используя угрозы, и если человек не продавал веру в достаточном количестве, они без всякого милосердия могли даже сломать палец.
Конечно, храм этим не занимался, но по мнению Бликса, именно храм должен был положить этому конец… Он с трудом мог представить, что священники в своих дорогих одеждах не знают, какие используются методы в торговле их верой. Если они посвящали эти мечи из лавки богу, то должны были знать, чему пособничают… И то, что ни одна из лавок не находилась к храму ближе, чем на предписанном расстоянии в двадцать пять шагов, не было для майора Меча достаточным оправданием.
Чем ближе он подходил к храму, тем больше воспоминания настигали его, тем чаще он видел знакомые лица. «Ничего не изменилось», — с горечью подумал он. А может, всё-таки да, потому что, поднимаясь по широким ступеням к храму, он услышал взволнованный голос, позвавший его по имени.
— Куртис? Это действительно ты? Боги… это ты! — Взволнованный голос принадлежал его старому другу детства, Герлону, и он был последним человеком, которого Бликс хотел видеть в этот момент. Не потому, что ему было за что его винить, нет, скорее наоборот. Герлон всегда был пугающе наивным и честным, и даже в детстве ничто не могло поколебать его веру. Бликс мог отвергнуть или проигнорировать кого угодно, но не Герлона. Он был одним из тех невыносимо добрых людей, которые наперекор тебе показывали, что можно жить благочестивой жизнью, если только захочешь.
Не успел он повернуться, как уже оказался в объятиях Герлона, и видимая радость, с которой молодой человек приветствовал его, заставила Бликса проглотить резкие слова, которые уже вертелись у него на языке, и поэтому ему ничего не оставалось, как покориться судьбе.
— Привет, Герлон, — поприветствовал он старого друга после того, как тот выпустил его из объятий. — Это, что, одежда священника?
— Да! — подтвердил Герлон, его глаза сияли. — Разве это не чудо? Два дня назад у меня было посвящение в первый ранг, а вчера я впервые смог совершить полуночную мессу. А ты… меч и орел, ты майор Меча! Мог ли ты подумать, что однажды достигнешь таких высот, когда мы воровали яблоки из храмового сада? У тебя есть собственное подразделение? Майор Меча, с таким званием ты можешь руководить ротой, верно? Ты знаешь, что мой брат тоже служит в легионе Быков? Он патрулирует здесь по ночам и…