Он должен был бы чувствовать себя использованным и запятнанным, но от сна осталось не так много воспоминаний, только то, что всегда пугало его в ней: её готовность без ограничений отдать всё, чего он от неё желал. А учитывая, как испуганно она выглядела сейчас, это было почти доказательством того, что она не сделала больше вышеупомянутого, иначе она бы легко узнала его секрет.
— Что ж, хорошо, — хрипло промолвил он. — Мою душу ты не похитила. Но это не значит, что я могу простить тебя.
— Я знаю это, Ласка, — тихо сказала она.
Он схватил кубок, увидел, что тот пуст, и наполнил его. Так вот почему бутылка была открыта? Он открыл её во сне? Для неё? Он отогнал эту мысль.
Ласка попытался вернуть себе внутреннее спокойствие, но это было не так просто.
— Ради чего ты на самом деле всё это затеяла? — с горечью спросил он, когда ему показалось, что он добился успеха. — Что означают все эти истории о богах, то видение, в котором умерла маэстра, какое отношение это имеет ко мне? Ты же сказала, что это её предначертанная судьба.
— Так ты знаешь, кто она? — спросила она.
— Да. Говори уже, какое отношение это имеет ко мне? Если умереть — это её судьба?
— Такая участь постигает всех нас. Даже богов. Только одних раньше, чем других. Ласка, — настойчиво промолвила она, — это судьба, которая исполнится! Но она может быть и другой. Той, которой троица хочет её лишить! Они считают, что она уже выполнила своё предназначение и не позволят, чтобы перед ней открылось другое. Мой господин возмущён именно этим!
— Почему? — непонятливо спросил Ласка.
— Потому что у неё есть и другая судьба! Там, где она останется живой! Когда-то кое-кто упорно боролся за её душу и одержал победу над богами. Боги пообещали, что она будет жить. Теперь они говорят, что исполнили своё обещание, сдержали слово, и это правда. Но они могли бы сделать больше. Они могли бы позволить ей стать той, кем она должна быть.
— И кем же?
— Я не знаю, — ответила Марла. — Возможно, этого не знает даже мой господин. Он лишь говорит, что ей нужно предоставить возможность выяснить это.
— И как?
— Поскольку ты принадлежишь Маэрбеллине, троица не имеет на тебя большого влияния, — объяснила она. — Поэтому и действовать ты можешь более свободно. Если ты будешь находится в том месте, где видение воплотиться в действительность, ты сможешь изменить результат. — Она вздохнула. — Это королева? Чужеземная маэстра, о которой я слышала? Та, что сейчас отправилась в Южнестранье, чтобы спасти свою королевскую власть?
На мгновение Ласка заколебался, затем кивнул. Вреда от этого всё равно не будет.
— Как думаешь, Ласка, что скажет Дезина, если узнает, что ты мог бы спасти эту маэстру, но даже не попытался?
— Это нечестно, — пожаловался он. — Не вмешивай сюда Дезину!
Марла рассмеялась.
— Не вмешивать Дезину едва ли возможно! Даже боги относятся к ней с осторожностью. Ну да ладно, Ласка. Тогда я задам тебе последний вопрос. — Ласка выжидающе посмотрел на неё. — Готов ли ты подчиниться воле троицы и позволить этой сэре умереть?
Ласка колебался. Егу мучила головная боль, мысли метались, в ушах стоял гул: пульсация, мешавшая думать. Казалось, мир замер в этот миг; сияние солнца, отбрасывающего его тень на пол, было таким ярким, что причиняло боль, а тень такой тёмной, словно это была глубочайшая пропасть.
— Нет, — решил он и как будто что-то оборвалось. Свет и тень сплелись воедино, и всё стало как прежде. Вот только что-то изменилось.
Марла встала и медленно подошла к нему. Пока он смотрел на неё пытливым взглядом, она встала на цыпочки и поцеловала его в щёку. Он позволил ей это сделать.
— Тогда увидимся сегодня в полночь в старой крепости над гаванью. Там, где ты так часто встречался с Дезиной.
Он лишь кивнул, совсем не удивляясь, что она об этом знает.
— Скажи, ты умеешь ездить верхом? — спросила она с улыбкой.
— Вряд ли. Что мне делать с этим навыком здесь? Пешком в Аскире добираешься обычно быстрее. А ты?
— Нет, — ответила она с ухмылкой. — Значит, будем учиться вместе.
Она подошла к двери и на мгновение обернулась. Звякнул колокольчик, и она ушла. Ласка вздохнул, поставил кубок на место, больше не став пить вино, и устало сел на кровать.
Он почувствовал что-то твёрдое и откинул одеяло. Там лежал другой кубок, пара тому, из которого он пил. Если присмотреться, то на крае можно было увидеть следы хны от отпечатка её губ.
Глава 22. Дерево из плоти
— И что теперь? — спросила Анлинн. Очевидно, слова главы сильно задели королеву и после этого она закончила встречу. Теперь стоя немного в стороне перед хижиной, которую подготовили для неё, она совещалась с Яношем и Зиглиндой. Если она пожелает, чтобы его рота напала на город, то сообщит ему.
Для них освободили только две хижины: одну для королевы, другую для Яноша и Зиглинды, остальные расположились там, где захотели.
Бликс и лисица решили разбить лагерь у подножия одного из деревьев за пределами поселения, и теперь она помогала ему скреплять полотнища палатки из его рюкзака. Давненько ему не приходилось сооружать такую палатку, и это оказалось труднее, чем он помнил. Теперь они почти закончили. Бликс отступил назад, чтобы посмотреть на их работу. Гренски лишь посмеялась бы над ним, настолько кривой и однобокой она получилась, но на эту ночь сойдёт.
— Не знаю, — ответил он на вопрос разведчицы, которая как раз осторожно расчищала руками лесную почву перед палаткой. Несколько беженцев принесли им немного сухих дров, которые они собрали, но в то же время предупредили, чтобы костер не касался живого дерева. — Не вижу, чтобы у неё был другой выбор, — тихо продолжил майор Меча, следя глазами за грациозными движениями разведчицы. — Насколько я знаю, мы потеряем столицу, если Лиандра не доберется до неё. Там кто-то должен взять на себя руководство, кто-то, кто смог бы вселить в людей надежду. Кроме того, последние слухи говорят о том, что есть и другие, желающие добраться до её короны. Чтобы потом заключить мир с Талаком.
— Не сомневаюсь в этом, — тихо промолвила Анлинн. — Мой отец был в столице много лет назад. Он говорил, что политика там воняет хуже, чем городские каналы. Только Элеонора удерживала их всех вместе. Хоть она и была парализована до шеи, от неё мало что ускользало, и она быстро и решительно действовала, когда узнавала об интригах. — Она вздохнула: — Я всё ещё не могу поверить, что её больше нет. Знаешь, поговаривают, что она совсем не умерла? Враги хотели сжечь её на костре, но она призвала к себе белое пламя Борона и покарала тех, кто покусился на неё! От неё не осталось даже пепла! Один из беженцев, живущий здесь, утверждает, что она явилась ему, снова молодая и сильная, а не изможденная и больная. Он говорит, что она показала ему дорогу в этот лес во мраке ночи.
— Прекрасная мысль, — заметил Бликс, доставая своё огниво, чтобы передать ей. — С помощью этой пружины кремень скребёт о кресало, — объяснил он, — достаточно искры, чтобы поджечь сухой мох.
Она посмотрела на него и рассмеялась.
— Я знаю, что такое огниво, — ухмыльнулась она, — Мы здесь не такие отсталые, как ты думаешь.
И в самом деле ей с первой попытки удалось разжечь огонь. Она повесила маленький чайник на нависающую над костром вилообразную ветку и добавила в воду чайные листья.
Тем временем наступила ночь. Верхушки деревьев над ними были едва различимы, было темно и спокойно.
— Все здесь думают, будто знают, что ты несешь в себе проклятье, — тихо сказал он. Именно по это причине они разбили лагерь так далеко от убежища. — Почему?
— Это мой долг — предупредить всех, — объяснила она тихим голосом. — Такой была сделка, которую я заключила, чтобы выжить.
«Значит, они не такие уж разные», — мрачно подумал Бликс. Над ней тоже весит дамоклов меч, только она в этом не виновата.
— Это был бы трудный обмен, — продолжила она прежний разговор. — Маленький город на большой. И если бы этот выбор не затрагивал нас самих, думаю, большинство было бы готово считать его верным. Только легче, когда умирают другие, а не мы сами. Возможно, именно такое решение она и должна принять.