— Но Мама…
— Ты заметил, что она отличается от других? — немного язвительно спросила Марла.
— Да, заметил, — признался Ласка, снова взъерошивая свои волосы. — Но даже если бы она была богиней, разве я не должен верить в неё, чтобы быть её священником?
Марла кивнула.
— Да. Так и есть. Это первый шаг. И если теперь скажешь, что это не так, я уйду, будучи уверенной, что мой бог ошибается на твой счёт. — Она насмешливо улыбнулась. — Итак, Ласка, скажи мне, что ты не веришь в неё, и тут же избавишься от меня.
— Я не верю, что она богиня, — непоколебимо ответил Ласка. — Это была просто её шутка. Трюк.
Марла молча смотрела на него мгновение, затем подобрала юбки и встала.
— Свобода воли, — прошептала она, повернулась и пошла к двери. Там она отодвинула засов, отчего зазвенел маленький колокольчик. Ласка кое-что вспомнил, размытое воспоминание, словно из сна.
— Подожди, — тихо попросил он.
Она замерла и вопросительно посмотрела на него.
— Вернись и сядь, — вздохнул он, снова проводя рукой по волосам. — Скажем так, я не уверен, — признался он. — Скажем, что это возможно, я верю в неё. Что тогда? Это само по себе не делает меня её священником, не так ли?
Марла старательно задвинула задвижку и коснулась маленького колокольчика, заставив его замолчать.
— Я ничего не говорила о том, что ты решил стать её священником. Я только упомянула, что она сама выбрала его. Тебя. Потому что ты прав, — добавила она, садясь обратно на стул и принимая ту же позу, что и раньше. — Ты не будешь её священником, пока сам не решишь стать им.
— Хорошо, — сказал Ласка, прекратив борьбу со своими волосами. Они так запутались, что он, должно быть, всю ночь ворочался во сне. Он подошёл к буфету и достал расчёску.
— Мне сделать это за тебя? — тихо спросила она, но Ласка покачал головой и начал расчёсывать волосы.
— Ну хорошо. Допустим она богиня. Почему троица должна бояться её?
— Потому что она древняя.
— И что?
— Посмотри, Ласка, — промолвила она, следя взглядом за каждым движением расчёски.
— Боги обретают свою силу благодаря вере в них. Но что произойдёт, если они потеряют своих верующих? Мир продолжает вращаться даже для богов. Что, если те, кто когда-то верил в них, исчезли, потеряны, завоеваны, соблазнены другими верованиями? Что тогда от них останется?
— Не так много, — ответил Ласка, отложил расчёску и заново завязал волосы. Он взял кубок и встав спиной к окну, окинул Марлу задумчивым взглядом. — Тогда они потеряют своё могущество. Это то, что случилось с Мамой?
Марла склонила голову.
— Возможно. Но что у неё осталось?
— Не знаю, а что?
— Знания, Ласка. Очень много информации было забыто, и только она одна ещё знает её. Подумай, некоторые боги исчезали потому, что сами того хотели. А что, если она снова появится, захочет собрать вокруг себя новых последователей, чтобы снова обрести могущество?
— Именно так поступает этот мёртвый бог, верно? — догадался Ласка. — Вот каким образом он хочет снова обрести силу!
— С ним всё немного иначе. Он мёртв. Он должен полностью воссоздать себя. Но да, Ласка. Именно этого хочет добиться Коларон Малорбиан, император-некромант: чтобы Омагор появился вновь и передал ему свою мантию.
— А Маэрбеллина? Я знаю, что она уважает троицу. Она не ведет здесь войну!
— Да. Кажется, она не ищет раздоров. Но боги ревниво следят друг за другом и не хотят быть приниженными. Они торгуются за каждую душу, которую могут получить. Они — наши боги и не терпят других рядом с собой. Но даже если Маэрбеллина уже не так могущественна, как прежде, она сохранила свою божественность. И то, что ты веришь в неё, уже говорит о том, что она приобрела здесь влияние, на которое другие боги смотрят с подозрением.
— Ты думаешь, что троица пойдёт против неё? — удивлённо спросил Ласка. — Я не могу себе этого представить!
Марла сдержанно рассмеялась.
— О Ласка, — ухмыльнулась она. — Даже у богов есть свои правила. Пока она их соблюдает, они должны позволить Маэрбеллине идти своим путём. Малорбиан — тот, кто нарушил правила, таким образом развязав битву богов. И это случилось не только что, Ласка, а давным-давно. — Она поправила свои юбки. — Мир стар, Ласка. В нём мало что нового. А некоторые вещи повторялись много раз. Это не первая война богов, и не последняя. Но на этот раз именно мы должны сражаться за наших богов. И здесь в игру вступает мой господин. Он видит всё в другом свете.
— И как?
— Есть и другие, кто когда-то сражался в похожей битве, которая сейчас предстоит нашим богам. Но троица хочет сражаться в одиночку. — Она в недоумении пожала плечами. — Возможно, потому что полагает, что другой помощи не требуется? Я не знаю. Только мой господин считает, что помочь могут и другие. Древние силы. Например, Маэрбеллина. Мой господин думает наперёд. Он хочет, чтобы эта тьма, которая является наследием Омагора, была уничтожена навсегда! Он говорит, что это и наша битва, и у нас, людей, должен быть выбор, кого звать на помощь, а кого нет.
— Ты думаешь, я поверю в это? — вскричал Ласка. — Твой господин — тот самый, кто наслал на нас проклятый дар! Это он разрешил осёдлывать души! И теперь ты говоришь, что он на нашей стороне? — Он с такой силой поставил кубок на стол, что остатки вина расплескались. — Я сражался с теми, кто служит ему, кто во имя его осёдлывает души! Я видел тени, Марла, те самые, которыми ты мне угрожала! Также я видел, как он забирает тех, кто принадлежит ему. Если спросишь меня, то я не вижу разницы между ним и этим мёртвым богом! И теперь я должен просто поверить, что он хочет для нас лучшего?
Марла на мгновение закрыла глаза, это была вся её реакция на его вспышку гнева.
— Нет, — после чего промолвила она. — Он хочет для нас не лучшего. Он хочет, чтобы мы сами решали, что для нас лучше! Проклятие, о котором ты говоришь — это дар. Ничем не отличающийся от твоего, который может укрыть тебя от ищущих глаз. Ты использовал его, чтобы спрятаться от стражников, когда воровал. А однажды зарезал кого-то из тени, потому что он желал Дезине зла. Однажды, чтобы подглядывать за мной, пока я принимала ванную. — Она немного печально улыбнулась. — Я не буду спорить, хорошо это было или плохо, но то, что ты сам выбрал, как использовать дар богов, не изменить. Она посмотрела ему прямо в глаза. — Так и с этим даром, который мой господин дал человеку. Будет ли он проклятием или подарком, зависит от того, кто его использует. Так и со мной. — Она сглотнула. — Ласка, — тихо произнесла она. — Я тоже обладаю этим даром. И я оседлала тебя.
— Как это? — испуганно спросил он.
— Твой сон.
— Ты мне снилась… — прошептал он, чувствуя, как нарастает страх.
— Это был не сон, — нерешительно призналась она. — Я хотела… забудь, что я хотела! Это было неправильно с моей стороны, и у тебя есть все основания сердиться, но скажи, я причинила тебе вред?
— Что… что ты сделала? — спросил он так тихо, что она едва его расслышала. Его руки сжались в кулаки, и теперь настала очередь Марлы почувствовать страх. Она никогда не видела его таким разъярённым. И хотя в прошлом это нередко было её целью, сейчас ситуация была совсем другой.
Он был мужчиной, уже не мальчиком, и в его глазах она увидела свою смерть. Она тяжело сглотнула, но осталась сидеть на месте, не убежала, даже руки спокойно держала на коленях.
— Я заставила тебя забыть, что ты ненавидишь меня, — ответила она хриплым голосом. — Только на короткое время… ты не знал, и для тебя это было всего лишь сном, в конце концов. Но для меня — освобождением. Всё остальное я оставила нетронутым… и этот сон ты тоже скоро забудешь! — Она умоляюще посмотрела на него. — Клянусь тебе, я не тронула твою душу!
«Нет, тронула», — с горечью подумал Ласка. Только не так, как ты думаешь. Он смотрел на неё и почти увидел, как вскакивает на ноги, чтобы задушить её. Выдавить из неё жизнь за то, что она сделала! Она не стала бы сопротивляться. Просто смотрела на него глазами, которые он никогда не забудет! Он почти позволил этому случиться, но потом вздохнул и покачал головой.