— Вряд ли, — ответил вор, стараясь сохранить голос ровным. Он никогда не любил крыс… и Марла это знала. Много лет назад ему однажды ночью пришлось оставить Дезину одну. Он вернулся в их убежище как раз вовремя, чтобы в последний момент предотвратить нападение крыс на неё. В то время она была ещё такой маленькой, что не понимала всей серьезности ситуации, возможно, она думала, что крысы хотели поиграть с ней. Ласка знал лучше, он уже видел трупы, которые были полностью обглоданы крысами.
— Теперь я привлекла твоё полное внимание, Ласка?
— Да, — выдавил он, кивая и заставляя себя дышать спокойно. Он всё ещё чувствовал лапы, впившиеся когтями в его брюки.
— Тогда слушай меня внимательно, — настойчиво произнесла она. — Тени появляются из-за света, верно? Только там, где есть свет, есть и тень.
— Так говорят, — признал Ласка.
— Но там где темнота, света нет. И теней тоже, так?
Ласка кивнул.
— Да. Одно следует из другого. И что с того?
— Просто запомни это. И ещё кое-что: больше никогда не говори о нём так, — потребовала она. — Помни, что крысы есть повсюду!
— Не важно, — промолвил Ласка, подняв руку, чтобы остановить её. — Разве не можешь просто сказать, чего ты от меня хочешь?
— Я хочу, чтобы ты передал брату Джону послание от моего бога, — ответила Марла. — Я слышала, что твои отношения с Сольтаром в последнее время заметно улучшились. Так что начни с него. Потом передашь тоже послание брату Портусу и сестре Аиндэ.
— Это первосвященник Борона и главная служанка Астарты, верно? — изумленно спросил Ласка.
— Да, — кивнула Марла. Она убрала кинжал в вырез между грудей.
— Ты должен передать им следующее: пусть они вспомнят, что Безымянный принимает тех, кого отвергли их боги. Что именно Астарта, Борон и Сольтар решают, кто будет служить их безымянному брату! Что это он принимает души тех, кого они прокляли. Что хотя он и тёмный брат, но в предстоящей войне займёт их сторону. — Её тёмные глаза впились в глаза Ласки. — Скажи, чтобы они передали тем, кого любят, что если грозит опасность погрузиться во тьму мёртвого бога, в тени есть путь, который приведёт их обратно к свету.
— Хочешь сказать, он желает им помочь?
— Боги! — выругалась Марла, в гневе топнув ногой. — Насколько ещё яснее я должна тебе объяснить? Безымянный вместе со своей сестрой и братьями выступает против тьмы мёртвого бога… да, Ласка, он предлагает им союз!
— И для этого ты обратилась ко мне? — удивлённо спросил Ласка. — Почему бы тебе не выбрать другого посланника?
— Потому что к тебе прислушаются, — раздражённо объяснила она. — Думаешь, если бы могла, я не выбрала бы другого посланника? Я не хочу тебя видеть точно так же, как ты меня, воспоминания слишком болезненны!
— Болезненны? — возмутился Ласка. — Я никогда ничего тебе не делал!
Она посмотрела на него и вздохнула.
— Я даже думаю, что ты действительно в это веришь, — с горечью сказала она, затем покачала головой. — Но это не имеет значения. Просто передай послание.
— Но зачем первосвященнику меня слушать? — спросил он.
— Потому что ты принадлежишь Маме Маэрбеллине, — ответила Марла, пока вокруг неё собирались тени. — Вот почему. Дуновение, порыв ветра, и тени рассеялись, а от Марлы пропал и след.
— Счастливчик, — произнёс Ласка, хватаясь за шею, чтобы потом угрюмо посмотреть на окровавленные кончики пальцев. — Вот один раз хорошее настроение, и тут такое! — Он посмотрел вдоль переулка в направлении гавани, ещё двести шагов, и он будет дома. Вздохнув, он повернулся и направился обратно в храмовый квартал. Может быть, брат Джон сможет объяснить ему, что здесь только что произошло.
Глава 13. Буря
Когда Лиандра прошла через портал в Громовую крепость, она надеялась вернуться к роте Бликса ещё той же ночью, но не успела она войти, как гром потряс старую крепость, а молния осветила столовую. В настоящее время старые стены наполнились жизнью, добрая сотня легионеров уже проснулась и завтракала, в воздухе витал запах свежего кофе и жареного бекона, на стенах горели масляные лампы, заливая тёплым светом зал. Только правая стена столовой выходила на улицу, и в ней было восемь окон, которые закрывались тяжелыми ставнями. Большинство из этих окон хорошо пережили лёд и века, в четырех из них, после сотен лет, даже остались стёкла.
С чашкой кофе в руке Лиандра присоединилась к стоявшим у окна, у которого не было ставень, но сохранилось стекло. Они смотрели в темноту, в то время как ливень и гонимые ветром большие капли воды бились о заполнявшие окно восемь стёкол. Размером стёкла были в два раза больше ладони. Даже в Аскире таких было больше не встретить; они были настолько прозрачными, что лишь слегка искажали вид.
Время от времени вспышка молнии разрывала темноту, рельефно вырисовывая парадную площадь старой крепости светом и тенью, а гром заставлял землю дрожать под ногами.
— Мне это нравится, — заявил один из легионеров, и его товарищи кивнули в знак согласия.
— По крайней мере, пока я в тепле и сухости, — добавил другой
Лиандра ничего не сказала, но это относилось и к ней. Только ещё больше. Снова и снова ударяла молния, и каждый раз она чувствовала её, неудержимую силу, мощь этого природного явления, видела её перед своим внутренним взором, чувствовала вкус, ела и пила молнию, чувствовала её до самой глубины души.
Её кожу покалывало, она чувствовала, что искры вот-вот начнут танцевать по телу, но на этот раз она не собиралась допустить подобного. Ей было достаточно увидеть, как легионер отреагировал, когда она вытянула из факела жар.
Поэтому она просто стояла, наслаждаясь явлением природы и попивая кофе. Пока бушевала буря, о том, чтобы лететь обратно, не могло быть и речи.
В конце концов, она под проливным дождём пробежала к лестнице, ведущей к ледяной могиле грифона, и обнаружила там взволнованную Каменное Облако, которая успокоилось только тогда, когда Лиандра легла рядом и закрыла глаза.
Бликс налил себе немного крепкого чая, который кипел в чайнике, а затем вышел из палатки с чашкой в руке. Там он нашел Герлона, который разговаривал с Гренски, и оба наблюдали за ночным явлением природы.
Гроза пришла с юго-запада и теперь собралась на склонах Громовых гор в чёрные нагромождения в небе. Сверкали молнии, и даже на расстоянии были слышны раскаты грома. Хотя гроза бушевала вдалеке, это не означало, что в лагере было спокойно, совсем наоборот. Сильный ветер трепал полотнища палаток и гнал проливной дождь, и то, что недавно было аккуратным лагерем, грозило погрузиться в трясину и грязь. Ветер уже унёс часть полотнищ, оставив многих ругающихся легионеров промокать.
Тяжелый брезент, шесты и веревки палатки Бликса тоже стонали под ветром и дождём, но Бликс не слишком беспокоился о своей палатке, она уже выдерживала и другие бури. Бликса больше беспокоили высокие деревья, стоящие на краю поляны и сгибающиеся под тяжестью ветра. Ветер ревел в ветвях и листьях так сильно, что заглушал почти всё вокруг. Майор передал свою чашку Гренски, которая кивнула в знак благодарности и отпила горячий напиток.
— Солдаты недовольны, — заметила она, когда серия далёких вспышек озарила тёмный лагерь. Повсюду были видны легионеры, сражающиеся со стихией. Два Быка даже пытались взобраться на гнущееся под ветром дерево, чтобы поймать непослушное полотнище палатки. — Завтра они вообще будут колючими. — К концу фразы голос Гренски повысился, когда по лагерю прокатились раскаты грома. Бликс только кивнул. Она озвучила то, о чём думал он сам. Большинство солдат едва смогут выспаться ночью. Они будут мокрыми и уставшими, а грязное снаряжение станет ещё одним поводом для ругани. И если после всего ещё подгонять их идти быстрее по грязным дорогам, это будет отличным способом позлить людей.
— Я рад, что могу провести ночь в вашей палатке, — заметил Герлон, наблюдая за тем, как четверо солдат пытаются соединить полотна палатки и натянуть их, вопреки пронизывающему ветру. В отличие от неё, палатка майора казалась ему настоящей роскошью. Он посмотрел сначала на Гренски, потом на Бликса. — Скажи мне, Куртис, а они перемывают вам косточки? — спросил он.