С этими словами рыжебородый богатырь презрительно сплюнул, а после призывно махнул рукой, характерным жестом приглашая лохматых страшилищ, слегка опешивших от столь дерзких речей, в свою сторону.
«Он мой!» — спустя секунду яростно проревел Снур. Грозно выбив у себя на груди могучими кулачищами барабанную дробь и тем самым войдя в боевой раж, пепельный людоед опустился на все четыре конечности и с громогласным рыком, без тени сомнения помчал к Ратибору.
Рыжеволосый воин в ответ даже не шелохнулся. Словно каменное изваяние, замер он в ожидании стремительно приближающегося чудовища, и лишь огрубелая ладонь князя Мирграда ещё крепче сжала потёртую рукоять до сих пор так и покоящегося в ножнах верного палаша.
Тем часом Снур очень быстро преодолел разделявшее его с «рыжим медведем» расстояние, после чего с ходу бросился на чемпиона Кузгара. Брат Зоривеса, как в своё время и его старший родственничек, явно решил закончить сшибку первым же, крайне мощным ударом. И чуть забегая вперёд, нельзя не отметить, что скоротечный поединок так и завершился, правда, за одним-единственным, но очень весомым исключением: удар сей разящий нанесла отнюдь не серая обезьяна, а Ратибор, неуловимо шагнувший чуть в сторону в момент броска. После чего шустро выхваченный из ножен волнистый булат искристой молнией сверкнул в свете чадящих лампад, ловко снося Снуру голову с плеч. Кровь бурным фонтанчиком ударила из толстой короткой шеи бугуза, разрубленной одним махом; отсечённая башка людоеда слегка подлетела в воздухе, а затем с глухим отвратным звуком смачно шлёпнулась на пол; спустя секунду следом за ней ничком завалилось и грузное обезглавленное тулово жуткой твари.
— Первый пошёл! — хмуро проворчал Ратибор, при этом резким движением Ярика стряхивая с узорчатого клинка багряные капли. — Ещё желающие прилечь рядышком имеются? Милости прошу!
Валлик и Козтрим насупленно переглянулись, потом синхронно взвыли заунывным тягучим воплем, после чего встали, как и Снур, на все четыре конечности и одновременно ринулись на дюжего ратника, по широкой дуге заходя на него с двух сторон.
Ратибор, приняв боевую стойку, поначалу замер на месте, как и при атаке Снура, но очень быстро понял, что повторить свой ловкий трюк сразу против двух горилл не выйдет; к одной из них придётся в момент нападения развернуться спиной, что, мягко говоря, чревато крайне неприятными последствиями, ибо битухи у пятисоткилограммовых обезьян силы наверняка были страшной; один такой пропущенный удар, например в затылок, со стопроцентной вероятностью расплющил бы череп подавляющему большинству представителей человеческого рода. Потому «рыжий медведь», здраво решив, что в такой ситуации лучшая оборона — это нападение, сам бросился в атаку, навстречу мчащемуся на него справа Валлику. Тот, в свою очередь, лишь на миг в изумлении замешкавшись от столь неожиданного и дерзкого манёвра рыжебородого богатыря, затем с удвоенной энергией вновь метнулся к Ратибору.
Страшная сшибка случилась спустя всего несколько секунд; огнегривый воин непосредственно перед самой атакой серошкурого людоеда внезапно остановился, присел на одно колено и тут же резко вскинул меч остриём вверх. Пепельная обезьяна, уже сиганувшая вперёд, увернуться ну никак не успевала, всей своей нешуточной массой с жалобным визгом налетев на широкое, длинное лезвие двуручного палаша по самую гарду. Чем-то данный нехитрый финт Ратибора напомнил охоту русичей на медведя; именно так, только на специальные рогатины с крестовиной у основания стального наконечника, и насаживали косолапых хозяев леса умелые русогривые следопыты. Предварительно уперев обратной стороной само древко охотничьей пики в землю. Благодаря такому, веками оттачиваемому приёму, русы значительно минимизировали шансы дотянуться до них смертельно опасным лапищам разъярённых топтыгиных. У могучего витязя же подобной рогатины с собой, конечно, не имелось, и за неимением лучшего, её заменил меч. И тут же стало понятно, насколько было безрассудно повторять сей охотничий трюк с палашом; Валлик массой своего тела просто снёс Ратибора, припечатав того к полу. Благо двуручный клинок сделал своё дело, войдя куда нужно, а именно в самое сердце кровожадного людоеда, и клыкастая горилла завалилась на рыжеволосого великана, будучи уже мёртвой.
Между тем к месту событий подоспел Козтрим. В диком исступлении откинув окровавленную тушу брата с обездвиженного Ратибора, последний из людоедов, в запале сам того не ведая, знатно подсобил князю Мирграда, фактически освободив «рыжего медведя» от придавившего его полутонного приматоподобного монстра. Но Козтрим, налитые кровью глаза которого застилала яростная пелена, уже мало что соображал, ибо в данный момент руководствовался лишь одним, поглотившим его с головой страстным желанием умертвить ненавистного варвара. Причём желательно как можно скорее. Потому пепельная горилла, не медля ни секунды, сложила в огромный замок две свои могучие лапы, затем подпрыгнула на месте и что есть силы опустила получившийся своеобразный мощный молот на грудь рыжекудрого исполина. Точнее, попыталась это сделать, ибо Ратибор успел в самый последний момент откатиться в сторону, и серошкурое чудовище умудрилось промазать по столь видной, казалось бы, цели, со всей дури засадив сложенными замком кулаками по мраморному полу.
Это оказалось больно и обидно, Козтрим мучительно взвыл от досады и разочарования. Впрочем, развернувшись, не на шутку взбешённый людоед тут же по новой бросился на успевшего подняться чемпиона Кузгара. В руках Ратибора сверкнул нож; меч дюжего ратника оказался в сей миг недосягаем, ибо крепко застрял в грудине Валлика. И вот рыжебородый богатырь и донельзя рассвирепевший хищник лоб в лоб сошлись в очередном знаковом противостоянии; Добро и Зло в который уж раз решили снова помериться силушкой.
Израненный Ратибор, порядком уставший, прилично измотанный сегодняшней нескончаемой многочасовой рубкой, попробовал с ходу вонзить нож в глотку лохматому оппоненту, но потерпел неудачу; лезвие тесака по касательной