Секунда. Две. Три.
— Давай!!! — что есть мочи заорал иновременный попаданец.
Сзади послышалось грузное падения тела, словно мешка с картошкой, и гулко загрохотал пулемёт.
Но буквально на секунду, потом что то звякнуло и очередь оборвалась…
Поезд мчался в туннель… Изумлённые испанцы грозили и орали в их адрес что то явно не печатное.
— Бл***!!! — орал Илья, лязгая чем то в пулемёте…
Глава 3
Это все потому что у кого-то слишком узкие двери!
Вторая половина июня 1937 года. Небо над железнодорожным туннелем в окрестностях города Авила.
— Бл***!!! — заорал сзади Илья, лязгая чем то в пулемёте… — Сука! Патрон перекосило!
Лёха только рыкнул в ответ, не отрываясь от управления. Он добавил газ, потянул штурвал на себя, плавно убирая механизацию. «Шторьх» послушно рванул вверх, перебирая лопастями воздух, подскакивая на турбулентности, оставленной паровозом.
Внизу поезд без единой заминки влетел в тёмное жерло туннеля, как в пасть ненасытного зверя, утаскивая за собой вереницу вагонов. Лёха, пересекая вершину холма, завалил машину в левый вираж, скользя по краю склона.
Вот и всё. Окно возможностей закрылось.
Он прикусил губу. Всё пошло не по плану. Через анальное отверстие! Теперь вряд ли их так просто подпустят снова. В лучшем случае отгонят очередью рядом. В худшем, что более вероятно, начнут стрелять на поражение без лишних разговоров.
А попасть под пулемётный огонь, сидя в крошечной, медленной и совершенно не защищённой машине — это гарантированное превращение в швейцарский сыр.
Лёха судорожно вспоминал в голове карту местности.
После первого туннеля железная дорога делала огромную петлю — изгибалась сначала влево, потом вправо, петляла по рельефу, а потом, километров через пять, снова ныряла в пологий холм, скрываясь во втором туннеле, метров на пятьсот. Холмы были пологими и спрятаться там было абсолютно негде.
Он прикинул, сколько времени у них есть.
Паровоз на таких поворотах не мог идти быстрее двадцати пяти — тридцати километров в час. Значит, у них было около десяти минут, прежде чем поезд доберётся до второго туннеля.
Лёха обернулся и искоса глянул на Старинова.
Тот тяжело дышал, морщась, в ажиотаже возился с пулемётом, проверяя патронник.
Очередь, что он дал, была очень короткая. Пять, может быть, шесть патронов. Критического удара по паровозу не вышло. Если только случайность не сыграла на их стороне и какая-нибудь шальная пуля не задела жизненно важный узел…
— Посмотрим, как паровоз себя поведёт после туннеля, — пробормотал Лёха, наклоняя голову, глядя вниз.
Если машинист поймёт, что на него было нападение, он мог попытаться ускориться, но не на много, профиль пути не даст, да и смысл. А мог наоборот, остановить поезд и поднять тревогу.
«Но это вряд ли», — усмехнулся неудавшийся диверсант. — А вот задняя платформа, скорей всего, ничего не видела. И вряд ли что то слышала в таком грохоте…
А значит…
— И передать что-то в хвост — это надо по крышам бежать, — ухмыльнулся он, уже прикидывая новый манёвр.
А это шанс!
Вторая половина июня 1937 года. Палаточный городок немецкой эскадрильи, аэродром в окрестностях города Авила.
Капитан Кнюппель успокоился. Вернее, перегорел. Первая ярость, вызванная наглым поведением испанского коменданта, схлынула, но осадок остался. Просто так оставлять оскорбление он не собирался.
Когда поступил приказ выслать самолёты на патрулирование и поиск республиканских диверсантов, он, разумеется, не стал спорить. Годы службы научили его, что с начальством в армии не спорят. По крайней мере, не в открытую.
— Яволь! — бодро ответил он в трубку на приказ выделить самолёты, после чего добавил про себя, — А не пошли бы все в сраку, господа штабные офицеры! Только штаны просиживать да рапорты составлять умеете.
Приказ — это ещё не значит, что его нужно выполнять так, как хотят наверху.
Главное — исполнить его так, чтобы придраться было невозможно. А что волосы на заднице встали дыбом у испанских камарадов, ну так кто же в этом виноват!
Кнюппель мгновенно отрапортовал о принятии к исполнению. Бумага ушла в канцелярию, и формально он подготовился и закрыл собственный тыл. Но теперь оставалось самое интересное — как именно он его выполнит.
Он вызвал начальника штаба эскадрильи.
— Фридрих, выделите один Heinkel 51, — сухо приказал он, сложив руки за спиной. — Пусть пройдёт от Авилы вдоль железной дороги до границы района и обратно.
Лицо капитана оставалось невозмутимым, но внутри он ухмылялся.
Республиканцы, с их новыми советскими истребителями, показали, что немецкие самолёты в одночасье превратились в старьё. И «Хенкель 51», ещё полгода назад бывший грозным оружием, стол просто устаревшим бипланом, который уже немного стоит в схватках с новейшими И −15 и тем более И-16. Эскадрилья спешно переучивалась на новейшие «мессершмитты». Сам Кнюппель буквально влюбился в скоростной и мощный истребитель.
— Получен приказ. Группа республиканских террористов, ориентировочно до роты, пыталась взорвать мост и теперь пытается унести ноги. Очень сомнительно, что они пойдут на запад, но приказ есть приказ и мы его исполним. Так что любая подозрительная активность внизу — открывать огонь без предупреждения.
Офицер кивнул, записывая.
— Остается открытым вопрос кого отправить на патруль в тыл. У нас каждый опытный лётчик на счету… — в раздумье добавил Кнюппель.
Он сделал вид, что задумался, и «случайно» вспомнил, что недавно в эскадрилью прибыл новичок и как раз вчера получил допуск с самостоятельным полётам.
Зелёный и неопытный, но зато племянничек одного из начальников штаба «Кондора».
Вот его и отправим.
Если он накосячит — никто его не накажет, родственничек прикроет. Если же нарвётся на республиканцев — что ж, значит, судьба такая. В любом случае, Кнюппель будет чист, и придраться будет не к чему.
Офицер кивнул, записывая имя новенького пилота — Отто Капутнахер.
— Будет исполнено, господин капитан. Остальные машины?
Капитан Кнюппель медленно, с явным удовольствием ухмыльнулся.
— Остальные машины… — он выдержал паузу. — Отправить на Мадрид. По пути путь внимательно осмотрят землю на пути. Проинструктируйте лётчиков.
Офицеры переглянулись.
— Но главный приказ на сегодня от нашего генерала Шпеле — Кнюппель поднял глаза к потолку, намекая откуда у него сведения, — добиться значимой победы. Любой разумной ценой. Любой. Разумной. Ценой!
Это уже было не обычное патрулирование. Это была атака на республиканские