— Зашёл справа. Двести. Выше — сто.
Лёха не оглянулся. В этом не было смысла. Он и так знал, чувствовал, словно второй самолёт дышал ему в затылок.
В боковом стекле уже была видна цепочка аккуратных пулевых пробоин, вытянутая на левом крыле, будто кто-то протыкал карандашом металл. Осколки краски, задранный алюминий, полоска рваного металла — но пока это было не критично.
В мозгу Лёхи мелькнула предательская мысль. Быстрая и короткая, как моргнуть, но пронзившая всё:
«А если… если прямо сейчас сбросить обороты? Аккуратно приводниться — и, глядишь, их спасёт французская береговая охрана… флот… или таможня?..»
Руки не послушались. Они продолжали бороться и жили своей жизнью. Крепко держали штурвал, всё ещё чувствовали, как крыло подрагивает в потоке набегающего воздуха, как немного — самую малость — приподнимается нос.
25 августа 1937 года. Небо около побережья Биарритца.
Мимо капота на миг мелькнул удирающий французский борт, и Люсьен, поймав в прицел силуэт биплана — знакомый до боли, с огромным ртом воздухозаборника и дурацкими тонкими ногами в обтекателях, — сжал губы, взял упреждение и нажал на гашетки.
Две 20-миллиметровые пушки на консолях крыльев взревели с такой силой, будто он на полной скорости переехал стиральную доску, и самолёт затрясся, словно мечтая вырваться из его рук. Люсьен вцепился в ручку управления, зарычал сквозь зубы, как будто это помогало удерживать курс, и аккуратно соединил огненную струю трассеров с корпусом биплана.
Механики свели пушки его «Блоха» — выставили convergence de tir — на четыреста метров для стрельбы по щитам, и именно на этой дистанции «Фиат» и вошёл в пекло. Снаряды ударили в левое крыло, в двигатель, в фюзеляж — и биплан налетел на очередь, как дровина на циркулярную пилу.
В детстве Люсьен гостил у деда по матери на лесопилке в Ландесе и на всю жизнь запомнил, как целое ещё дерево налетает на бешено вращающийся диск циркулярной пилы. Взрыва не последовало — просто резкий рывок, звук рвущейся плоти и летящие в стороны ошмётки. Только сейчас вместо древесины в стороны полетели части, только что бывшие самолётом.
«Фиат» распилило пополам. Буквально. Лопнувшее крыло, вывернутый двигатель, дым, что-то отвалилось и загорелось в воздухе.
Видимо, лётчику всё же повезло. Уже когда Люсьен, развернувшись, прошёл мимо обломков и снова взял курс на транспортник — а теперь он видел точно: это был пассажирский самолёт, с широкими окнами и гражданской маркировкой — над морем качался купол парашюта.
Грязно-белый, словно выцветшая совесть итальянца.
Люсьен скривился, сбросил обороты и пробормотал сквозь зубы:
— Охладитесь, итальяшки проклятые… Полезно искупаться. Пока наша береговая охрана вас не вытащит и не поспрашивает как следует. Если акулы с вами раньше не проведут воспитательную беседу. Qu’ils crèvent, ces salauds…
Шляпендаль сбросил газ, двигатель послушно смягчил рёв до ровного, уверенного гула. Скорости самолётов почти выровнялись, и «Блох» плавно подошёл сбоку, слева от серебристого французского лайнера — метрах в тридцати — и понемногу начинал обгонять своего подопечного.
Люсьен скользнул взглядом по изодранному крылу — обшивке со следами пробоин, дымящему левому мотору, надорванной кромке крыла…
И вдруг — он увидел лицо пилота.
За штурвалом, в шикарно остеклённой кабине транспортника, сидел совсем молодой парень — лет двадцати пяти, не больше. В шлемофоне с сетчатой вставкой сверху, какой больше годился военному лётчику, чем гражданскому пилоту. Лицо у него было усталое, заросшее щетиной, с синяками под глазами, но в тот момент, когда он заметил Шляпендаля, его лицо преобразилось. Он заулыбался и радостно помахал рукой, как будто это был не воздушный бой, а случайная встреча на шоссе.
Люсьен в ответ вскинул руку, двумя пальцами коснувшись края шлема, будто слегка отдал честь — по-лётному, с тем изящным и чуть ленивым французским шармом, с каким кивают знакомым на набережной.
Ещё миг лицо его было сурово-невозмутимым, но через пару секунд губы дрогнули, и он улыбнулся — неофициально, по-человечески, как улыбаются незнакомцу, которого вдруг очень хочется видеть живым.
Вечер долгого дня 25 августа 1937 года. Аэродром Биарритца.
Махнув крыльями в прощальном жесте, истребитель легко, как ласточка, умчался вдаль, скользя по небу.
Лёха с облегчением нашёл глазами полосу — аэродром недалеко от побережья. Биарритц, французская полоса спасения и — возможно — новая головная боль.
Самолёт зашёл на глиссаду с тяжёлой вальяжностью, будто сам не верил, что вот сейчас его приключения закончатся. «Энвой» грузно плюхнулся, коснулся колёсами травы, подпрыгнул, снова коснулся и начал долго-долго катиться по полосе, будто не мог остановиться, будто хотел накатом дотянуть прямо до стоянки.
Наконец тормоза взяли своё, шасси скрипнули, и самолёт медленно свернул с полосы, заруливая на стоянку.
Как только самолёт замедлил ход и свернул на стоянку, в салоне будто прорвало плотину. До этого все сидели сжатыми, молчаливыми тенями, но теперь, когда фюзеляж перестал дрожать, когда стало ясно, что они на земле, раздался гул голосов. Лётчики заговорили все сразу — перебивая друг друга, возбуждённо, хрипло, словно стремясь не упустить момент, пока небо не передумало и не утащило их обратно.
Лёха, не торопясь, стащил шлемофон и обернулся в салон. Он помедлил, как перед прыжком в ледяную купель на Рождество, а потом медленно, с усилием вылез из кресла.
— Ну что, товарищи испанские туристы, служба экспресс-доставки приветствует вас на гостеприимной земле Франции! — громко крикнул он, перекрывая шум в салоне. — А теперь начинается самое интересное!
Лётчики замерли и с интересом уставились на самозваного руководителя туристического бюро.
Наш герой оглядел салон, поправил вихры на голове, снова обрёл привычную нагловатость и добавил:
— Оружие прячем немедленно. Сдаём паспорта мне. Моментом. Я попробую договориться с таможней за всех. Если будут что-то спрашивать — улыбаемся и машем. И говорим длинный набор испанских слов — без разницы каких! И ни слова по-русски. Даже неопределённое местоимение «бл**» — только через зубы.
Салон загудел, засмеялся и зашевелился.
Nota bene
Книга предоставлена Цокольным этажом, где можно скачать и другие книги.
Сайт заблокирован в России, поэтому доступ к сайту через VPN/прокси.
У нас есть Telegram-бот, для использования которого нужно: 1) создать группу, 2) добавить в нее бота по ссылке и 3) сделать его админом с правом на «Анонимность».
* * *
Если вам понравилась книга, наградите автора лайком и донатом:
Московское золото и нежная попа комсомолки. Часть Четвертая